Морваэн, Спокэлсе, Адунафель - ну дык же...
Прям, взять да под корень. То самое - глупость и пакость, а А-Ф глупцом не был, да и пакостником тоже. Насчет "пятой колонны" я писал, но пока до этого дошло, да и потом вряд ли вот так уж всех гребли. Не наш мир, однако. Не настолько похож

Элейна, а может более развернуто изложите свои столь радикальные "анти-верные" взгляды?

Ну, хотя бы потому, что из всех Нуменорских колоний Элендила не поддержал только Умбар!
Все Эриадорские колонии и Пеларгир поддержали. И, что существенно, колониальные войска тоже поддержали.
Вряд ли можно серьезно полагать, что несколько сотен Верных, прибывших на 9 кораблях, составили силу, противостоявшую - очень успешно противостоявшую - Мордору!

Там кроме Умбара был Харад (который к тому моменту весь под нумэнорцами), и еще юга... где-то у Толкина есть карта плаваний адунаим - там под их колониями было пол-материка. А "Верными" были только Пэларгир, Эделлонд и, возможно, северные Лонд Даэр и Тарбад.

Э, нет! Оккупированные территории и колонии - не одно и то-же.
Были в Хараде нуменорские поселения, э?

Хэрумор и Фуинур

Это все нуменорское население Харада? Маловато...
Какие поселения с нуменорским населением и нуменорской администрации были в Хараде?

Так они же там правили. Думаете, вот прямо вдвоем? Мне кажется, что это скорее было что-то типа "нумэнорское дворянство при харадском простонародье"...

Похоже на правду. "Высшие из высших" и все такое

"Все из князей, один я из крестьян!" Думается мне, там всякие были, и дворяне и не дворяне. Чтобы считаться Высшим, вовсе не обязательно быть дворянином.
А что до поселений, так в матчасти не единожды сказано, что нуменорцы плавали на юг. И на север, и на восток. И основывали там поселения. Не будут же там каждую деревню описывать

Ну да, как про нуменорцев, то то самое, "последний между нами быть достоин королем!"(с)

Две красивые зарисовки от Истарни про Тирион ТЭ и Холмы Спящих.

В город очень просто попасть, если хочешь. Если от главной площади – один квартал на восток, а дальше не сворачивать, через заросший жасмином парк, вброд через обмелевший ручей – и будет город. Если из Тириона Солнца – нужно только перейти Старую Дорогу до Альквалонде, ту самую, что разверзлась под ногами смертного короля, когда он стоял перед вратами Тун – перейти дорогу, и будет город. А если живешь в одной из построенных в лета Солнца усадеб, привольно разбросанных окрест – через луга добраться до Старой Дороги, потом - через Холмы Спящих напрямик – там будут врата Тун, и будет город.

Именно так видишь город в первый раз. Это посвящение, знак доверия, ночь памяти – когда видишь город в первый раз. Всем известно, как, тайна продумана до мелочей и расчитана до шага, и все знают старшие и однажды берут младших с собой.

Так – сначала приходят домой и со всем вежеством спрашивают у родителей: не отпустите ли в гости с ночевкой? Так – никто не ложится спать в ту ночь, старшие при свете свечей рассказывают, рассказывают без конца – о Черном Враге, и великом волнении, и разделении народа, и смерти Короля, и уходе за Великое Море, и как город был оставлен. Все это слышано уже от родителей, от старших сестер и братьев, и по-взрослому все просто: город – Тирион Древ, а мы живем в новом Тирионе, Тирионе Солнца, заново отстроенном, протянувшемся далеко к юго-западу от прежнего города. Но песни взрослых – одно, а город – другое, и сейчас песни обретают плоть и кровь живой тайны, и еще не увиденный город становится свидетелем тех времен, молчаливым свидетелем прошлого...

Так - все выходят затемно, шагая по Старой Дороге, пока она не обрывается в холмах.

Так – идешь, путаясь в высокой траве, пробираясь меж поросших мхом каменных глыб, что сама земля исторгла из себя, чтоб из тверди создать Пещеры Забвения, где спит король смертных –

Так старшие по пути говорят о короле смертных, - тех самых смертных, что когда-то воевали в одном строю с эльдар, а потом презрели дружбу и предпочли вражду, и пришли с войной, и их король и весь их народ не желал своей судьбы и хотел с боем добыть судьбу и жизнь эльдар, и как король смертных привел войско к самым вратам города, и хотел стрелять из злодейского своего оружия по Танинкветиль, и самого Владыку Мира вызвал на бой – и как земля разверзлась у него под ногами, и как он и его воины спят, спят вечным сном до конца времен и потом восстанут –

-и все это – шепотом, на краю дыхания – «Тшшш! Тишше – а то разбудишь короля смертных!»

- и когда уж сердце трепыхается от ужаса, когда слышишь уже чей-то чужой шепот, видишь краем глаза чужую тень между холмами – восстал король смертных! –

- Тогда расступаются холмы, и видишь - в предрассветном сумеречье белеют врата Тун, и подойдешь ближе – надвратные звезды вспыхивают холодным розоватым светом восходящего Анара...

После этой ночи и этого рассвета в город открыта дорога.




-Всегда тебя ждешь. Вот честно, еще бы чуть-чуть опоздала – пошел бы один.
-А вот и нет!
-А вот и да!

Спорить, впрочем, больше не стал. Никуда он бы один не пошел, и они оба это знали. В город поодиночке не ходят. Город – тайна, город – приключение, слишком большое для одного.

От исполинского дуба, где встретились – через пшеничное поле и дальше – вниз, в неглубокую ложбинку, где перелесок и тихий ручей с водяными лилиями, дальше – идти по течению ручья до кружевной серебристой завесы – это склонились к воде ветви ивы. Дальше - через луг в ромашках выйти на Старую Дорогу, зеленую дорогу, еле заметную среди зеленой травы.
По Старой Дороге редко ходят взрослые – больше дети.
Старая дорога скоро обрывается – там, где среди пушистых лугов и взъерошенных перелесков будто земля встала поперек, перевернув холмы, переградив дорогу, выставив на страже две глыбищи белого камня выше головы. Между ними - щель узкого прохода, такого узкого, что взрослый, пожалуй, и не протиснется.
Так начинаются Холмы Спящих.

- ... Знаешь, мы когда в первый раз шли – я дико боялась. Просто до ужаса – что восстанет король смертных, представляешь?
- А теперь - не боишься?
-Ты чего? Нет, конечно.
Вокруг – медвяной полдень августа, солнце в зените, воздух густой от травяного духа, даже в тени холмов не знобко, даже белый камень глыб – чуть нагрелся, хотя это вряд ли, здесь камни никогда до конца не прогреваются, даже под самым ярким сол-

Хвать за плечо-

-Бу! Я король смеееертныыых!
Отпрыгивает, озираясь дико – и отворачивается, губы у нее дрожат.
-Ты чего? Испугалась? Ох... я сделал глупость. Прости меня.
-Я...я ничего. Я просто подумала – представляешь? - лежать под этими холмами... А вдруг он все слышит – во сне?
-Так ведь лежать во сне – лучше...лучше, чем если бы их...убили. А они...Они бы не ушли с миром.
- Бедные – они, наверно, очень боялись смерти. Только подумай – собраться таким войском и отправиться так далеко! Хотя – наверно, я неправильно говорю, мы же не знаем, как это – так, может, это так у всех смертных-
-Ничего не у всех! Старый мореход, Друг Эльдар – вот он не боялся, помнишь, как в песне - ?
-Ты сам не только песни слушал – сам знаешь, у Айлинель старшая сестра, а у нее муж, а у него тетя в Альквалонде, и она-то все может рассказать, как было, как они увидели в море незнакомый парус, а потом к берегу прибило ялик, и там был он один – понятно, что из смертных, и старый уже, волосы как у тэлери и, говорили – без сил совсем-
-Он не потому обессилел, что старый, а потому что попробуй-ка переплыть в одиночку полморя!
-Ну да, и никто не мог понять, в чем дело, а там были – те, кто когда-то плавал на остров смертных, и они тоже сначала ничего не поняли, а он все смотрел на Танинкветиль и плакал, и не хотел выходить на берег, помнишь – «Мне ли ступить на землю блаженных?»
-Ну да, а тетя сказала, что раз нельзя сойти на берег, так она ему сюда сейчас принесет чая и поесть-
-а потом был вихрь, и так явился Эонве, и сказал ему –помнишь? – «Странник из смертных, незваный гость, что ты ищешь на этой земле?»
-«Милость ищу я, принес лишь мольбу» - мурашки по коже, когда в песне доходит до их речей-
-а дальше я не знаю наизусть, не хотела запоминать – очень страшно, там, где говорится, чем стала их земля и что там творится и кем могут стать их люди -
- и когда Эонве отвечает и говорит приговор, помнишь? – «жизнь – всем живым, прочим - покой» -
- а Старый Мореход еще спросил его – скажи мне, другие навеки погибнут? – и про то, что «король был мне другом, я – друг короля», помнишь? – и спросил - погибнут ли те, кто сейчас в руке тьмы?-
-а Эонве сказал ему, помнишь: жди своего друга после конца времен – может, ты встретишь его-
- Слушай – ведь он был очень добрый, Старый Мореход, - просить за короля после того, как этот король... даже говорить не хочу-
-Эй... Эй, ты чего?
-он ведь умер тогда...Умер, так и не ступив на нашу землю...
- Ну чего ты плачешь, он сам так решил и не боялся ни разу...Что, лучше - как король смертных?
-Нет, нет, конечно, нет...
-Эй...?
- Знаешь, здесь – тихо так... Может, когда проснется король смертных – больше не захочет войны?

В Холмах Спящих – мирно. В Холмах Спящих – медвяный полдень спелого августа...



*И да, теперь никто не скажет, что всё про "неверных" да про "неверных" выкладываю. )) Тут месседж вообще не мой.

Помилуйте, Сегванка. Вот такой вот эльфийский кавай и будит во мне сущего морадана с боевым чемоданом. Оно действительно красиво и стильно написано, но если эльфы и впрямь воспринимали Ар Фаразона и его людей вот ЭДАК - то они заслужили и этого Фаразона, и много чего еще.

Во мне уже всё разбужено Вот эта фраза убила наповал: «жизнь – всем живым, прочим - покой». Типа, это как назвать. Назовёшь неживым - как будто и не убьёшь. Но что интересно, это писалось без всякой задней мысли, без желания выставить эльфов в невыгодном свете и с любовью к Йозайану. От всей души, в общем.

От всей души порой по разному получается. Ну и с учетом, кто пишет и к чему пишет. Думаю, верный бы что-то такое мог написать

Ой, мог...За то их и не сильно жалую. Но написано хорошо, живо.