Песни на тему ПКА Опции

[Сулэрин]

Кроме этого http://ramot.ru/forum/index.php?showtopic=258&st=0 которое уже все видели :)

По мотивам "Песни о вещей Кассандре".
Текст Высоцкого можно найти здесь: http://web.ru/bards/Visotsky/part86.htm

Нуменор в делах и мирных, и военных
Оставался неприступною твердыней.
Но потомки Трёх Племён не верят Верным, -
Остров, может быть, стоял бы и поныне.

А с Мэнэльтармы глядя, королева
Шептала: "Ясно вижу Остров павшим в прах!"
Но что толпе до скорбного напева,
Когда толпой давно владеет смертный страх?

И в ночь, когда слепой волною на Эленну
Спустилась смерть неотвратимо, как расплата,
Кто слал проклятия, кто падал на колени,
А кто-то крикнул: "Королева виновата!"

А с Мэнэльтармы глядя, королева
Шептала: "Ясно вижу Остров павшим в прах!"
Но что толпе до скорбного напева,
Когда толпой давно владеет смертный страх?

И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту,
Когда сбылись все предсказания на славу,
Толпа нашла бы подходящую минуту,
Чтоб учинить свою привычную расправу.

А с Мэнэльтармы глядя, королева
Шептала: "Ясно вижу Остров павшим в прах!"
Но что толпе до скорбного напева,
Когда толпой давно владеет смертный страх?

Итог судеб сокрыли водные глубины -
Народа Эленны последняя обитель.
И тот, кто стал его падения причиной,
Напрасно думает, что он здесь - победитель.

А с Мэнэльтармы глядя, королева
Шептала: "Ясно вижу Остров павшим в прах!"
Но что толпе до скорбного напева,
Когда толпой давно владеет смертный страх?

[Сулэрин]

Началось с того, что я под новым углом зрения посмотрел на строки "Если выпало в Империи родиться,//лучше жить в глухой провинции у моря." :)
Это даже нельзя назвать переделкой - переделывать практически было нечего :)
Стихотворение Бродского можно найти здесь: http://rp.by.ru/032.htm
примечание: Лоссэн - герой некоей незаконченной "повести про назгулей", которую я начинал писать лет восемь назад :)

Нынче ветрено и волны с перехлёстом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Лоссэн,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела -
ни объятье невозможно, ни измена!

Посылаю тебе, Лоссэн, книги эти.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко?
Как Ар-Фаразон? Чем занят? Долголетьем?
Долголетьем, вероятно, да обжорством.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.

Здесь лежит купец из Умбара. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро. Лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, но не за этим.
Рядом с ним лихой боец под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! А умер старцем.
Даже здесь не существует, Лоссэн, правил.

Пусть и вправду, Лоссэн, курица - не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
От величия далёко, и от вьюги,
лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что там наместники - ворюги?
Но ворюги мне милей, чем кровопийцы.

Ты, красавица, пойти со мной хотела? -
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать монету с покрывающего тела
все равно, что дранку требовать у кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я, не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.

Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал вчера бродяга у таверны:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины."
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Дунланде, друг Лоссэн, или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?

Помнишь, Лоссэн, про купца того сестрицу?
Худощавую, но с полными ногами?
Ты с ней спал еще... Недавно стала - жрица.
Жрица солнца, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Ты расскажешь мне столичные известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом,
и скажу, как называются созвездья.

Скоро, Лоссэн, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом любви под арменэлосскую стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.

Зелень юга, доходящая до дрожи,
дверь распахнутая, пыльное оконце.
Стол покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Океан шумит, вдали чернеют горы,
чье-то судно с ветром борется у мыса.
Клонит в дрёму уроженца Нуменорэ.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.