Постлейтианский синдром Опции

[Сэр Дамиан]

Мелькор сидел на троне и бормотал:

Я помню чудное виденье
Передо мной явилась ты
На мимолетное мгновенье
Как гений чистой красоты.

То ли сам я это сочинил, то ли слышал где то …не помню.

После этих слов Мелькор вздохнул, снял с себя корону, посмотрел на то место, где раньше находился сильмарилл, снова вздохнул, и водрузил корону на место. Он окинул сумрачным взором вошедшего в тронный зал Саурона.
- Ну что, явился не запылился! У начальства корону поломали, на жизнь покушались, а он по лесным санаториям шляется! Куда крепость девал!? А гарнизон куда засунул!? Отвечай, растяпа!
- Разрешите доложить….
- Не разрешаю, а приказываю! – взъярился Мелькор. – Объясняй, почему с охраной меня бардак творится, почему эльфийки неземной красоты с прекрасными как звезды глазами, волосами, подобными водопаду, с голосом нежным как пение птиц на заре - ой, что это я - приходят в мой тронный зал и тырят у меня камни из короны!?
В ходе происшедшего доклада и связанным с ним разбором личных и деловых качеств Саурона, (моральный облик последнего так же подвергся суровой, но справедливой оценке) была прояснена обстановка на сирионском фронте и роль лично Саурона в происшедших событиях.
- Так ты еще и поешь! – воскликнул Мелькор, когда Саурон рассказал о поединке с Финродом.
- И тут ты получил по первое число, собачник хренов – развел понимаешь собак, весь Ангбанд ими провонял, а как до дела дошло, так и облажался со своими волколаками! – резюмировал он рассказ Саурона. – тоже мне Карацупа и Куклачев в одном лице! Ставлю тебе на вид и объявляю выговор с занесением. Впрочем ты еще легко отделался – смягчился Мелькор, - а я вот после встречи с этой кралей сам не свой, все время ее перед собой вижу, мысли все вокруг нее крутятся, стихи про нее сочинять начал, покой и сон потерял. А засну, так она и во сне тут как тут. Сам не свой просыпаюсь. Хоть караул кричи.
Собеседники переместились за стол с солидным кувшином вина.
- Да она и мне часто снится – признался Саурон - а вместе с ней собака, которая меня за горло держит. И я тоже сам не свой просыпаюсь. Иногда при этом Караул! кричу.
- Вот послушай что у меня на днях сочинилось – сказал Мелькор и принялся декламировать:

Гляжу я с тоскою
На мантию – шаль
И душу Мелькора
Терзает печаль.
Я в мантии гордо
На троне сидел
И вдруг пред собою
Эльфийку узрел.
Младую эльфийку
Я в миг полюбил!
И как я тогда
Для нее начудил!
Я камень с короны
Ей нежно дарил
Слова о любви
(Ну и ну!) говорил!
Но с ней, оказалось
Был враг из людей
И он наше счастье
Порушил, злодей!
Я дал ему пендель
И проклял его
И верного позвал
Волка моего!
И волк ему руку
И камень отъел,
А я безучастно
На это глядел.
Ведь волосы взвились
Как будто крыла!
Ушла от меня ты
Навеки ушла!
Гляжу я с тоскою
На мантию – шаль
И душу Мелькора
Терзает печаль.

То есть, конечно, все не совсем так было, но сам понимаешь, поэтическая вольность.
- Да, просто нет слов, - оценил Саурон – кстати мне вспомнилась легенда про проклятие рода Баскервиллей, если кратко, то она про то, как одного из представителей этого рода прокляли родители соседки, с которой они его застали во время забав на сеновале.
- А какие могут быть забавы на сеновале? – заинтересованно спросил Мелькор.
- Забавы на сеновале - пояснил Саурон – это странный человеческий обычай, его почему – то связывают с культом плодородия. Считается, что от забав на сеновале людей становится больше. Скорее всего - это человеческое суеверие.
- А почему соседи прокляли Баскервилля?
- Наверное, они решили, что людей и так слишком много. В общем Баскервилля начала преследовать огромная собака со светящейся мордой. Может быть проклятье сработало а может быть и шотландское виски. И однажды эта собака напала на него на глазах у его друзей (они тоже злоупотребляли виски) и одним своим видом отправила его на тот свет. Видевшие все это друзья Баскервилля разделились на две группы – первая считала что виновато виски (с тех пор они ни разу его не пили), а чудовище это плод больного воображения, зато вторые решили что во всем виновато проклятье, наложенное из за забав на сеновале, и с тех пор они воздерживались от посещения сеновалов, зато виски пользовалось у них прежним уважением. Так зародились две философские школы – трезвых реалистов и мистиков – идеалистов. Вот такая трогательная и поучительная история.
- Кстати, откуда ты эту историю знаешь?
- Ну я же все таки начальник разведки, ко мне много информации стекается.
- А эльфийку и дружка ее прошляпил! Чем мне теперь дыру в короне затыкать? Собственной фигой?
- Так ведь я в то время гарнизоном командовал, и кстати от той же эльфийки и пострадал. Пришлось в санатории лечиться.
- Наслышан, наслышан! Ты, видать от нервного потрясения в летучую мышь превратился, медицинскому персоналу велел себя Бэтмэном величать. Мало того, ты еще гонялся за медсестрой, называя ее Женщиной – Кошкой и призывая в свои объятия. А когда ты попытался зажать ее в углу, так она тебе все лицо расцарапала.
- Это от контузии. А перед медсестрой я потом извинился. Сказал, что только из за моей контузии она произвела на меня такое впечатление.
- И тут ты снова по морде получил! Умеешь ты с женщинами разговаривать! Впрочем и я хорош. И камень упустил и эльфийки не добыл. Зато теперь стихи пишу – закачаешься. Однако делать то что то надо - камень возвращать и девушку, на ворота надо кого - нибудь ставить для связей так сказать с общественностью. А то, что я стихи пишу так это вообще непорядок.
- Я слышал есть за морями такой кудесник, что когда кому - то плохо – тоска там нападает или наоборот буйство, так его зовут и он как то помогает. Зовут его доктор Фрейд.
- Доктор Фрейд говоришь? Ну давай позовем доктора Фрейда, хуже – то вряд ли будет.
В этом вопросе Мелькор слегка ошибался, но выяснилось это позднее.
А пока в дверь тронного зала постучались, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Готмога. На лице Барлога было необычное для него смущенное выражение.

Продолжение следует..

[Сэр Дамиан]

Продолжение Лейтиан. Появляются новые персонажи


- Нужно послать торжественное посольство с дарами и попросить руки и сердца.
- А вдруг эльфы поймут все дословно? И пришлют руку и сердце по отдельности?
- С чего ты это взял?
- Наш имидж среди дивнюков сильно подмочен. Так что поймут нас именно так.
- А почему у нас имидж подмочен? На него, между прочим крупные суммы выделяются – одни культпоходы орков или того же Глаурунга чего стоят!
- В этом – то все и дело – дивнюки на культпоходы неправильно реагируют, и отбиваются чем попало. А наши само собой обижаются и тоже в драку лезут, слова нехорошие говорят. Представление о нашей культуре складывается – лучше не придумаешь!
- Да, есть у нас еще отдельные недоработки в организации культурных мероприятий. Как же тогда с письмом быть?
- Есть один вариант, - задумался Саурон. – в одном из миров как говорят есть человек, который ездит повсюду и скупает мертвые души. Раз он повсюду ездит, пусть и в Дориат к Тинголу заглянет, письмо передаст.
- Наверное он некромант – задумчиво произнес Мелькор. – это ты хорошо придумал. Хотя у эльфов с мертвыми душами напряг – не мрут заразы.
К тому же некроманты народ со странностями – как меня увидят, так сразу на колени бухаются и начинают нести всякое.
- Наверное путают с кем – то – предположил Саурон.
- А однажды позвали они меня на шабаш. – продолжал Мелькор. - Я то решил, что это корпоративная вечеринка, а там такое было…. Я и пяти минут не выдержал, насмотрелся за эти пять минут такого, чего за несколько эпох не видел. Если и этот некромант такой же, как и прочие, то лучше не надо.
- А мы на него посмотрим, если что сразу же назад отправим. Только лучше это сделать с утра, а то сейчас у нас от вина голова тяжелая.
- Так и сделаем. Утром встретимся.
Поутру в зале можно было наблюдать Готмога, сидящего, держась за голову, Мелькора, который сидя за столом тяжелым взглядом глядел на противоположную стену, и Саурона, который со страдальческим лицом настраивал гитару. В общем наступило хмурое ангбандское утро. Саурон закончил настраивать гитару и запел:
Черного ириса клумбы душистые
Ночь напролет нас сводили с ума
С вечера белые были пушистые
Злые и темные встали с утра.
- Замолчи, а и без тебя ведь тошно – простонал Готмог.
- Ну ладно - решительно сказал Мелькор - давайте поговорим с этим некромантом. Хоть бы приличный оказался.
С этими словами Мелькор щелкнул пальцами и в тронном зале появился Чичиков, да не один, а с коляской, тремя лошадьми, кучером, и лакеем.
- Ай да я! – подумал Мелькор.
Некромант Чичиков оказался человеком не то что бы слишком тонким, но и не слишком толстым, голову он держал несколько на бок. На колени падать и нести всякое он вроде бы не собирался, что Мелькора сильно обрадовало. Учтиво поклонившись некромант Чичиков приветствовал всех и представился, извинившись, что должно быть кучер завез его не туда.
- Это подлец – лошадь коней смутил – оправдывался кучер, указывая на чубарого, который тут же застриг ушами, и подтверждая свою характеристику украсил пол конским каштаном. Мелькор с грустью поглядел на произведение лошадиного зодчества, вздохнул, и представился, Саурон с Готмогом последовали его примеру. Каштан убрали, коляску, коней и прислугу отправили в одну из казарм, самого Чичикова пригласили к столу, выпить и закусить чем Эру послал. За столом завязался непринужденный разговор, из которого выяснилось, что Чичиков путешествует как по своей надобности, так и с поручением от генерала Бетрищева, близкого друга, и можно сказать благодетеля, приглашая всех его родственников и знакомых на свадьбу его дочери Уленьки. При слове свадьба трое его собеседников с ухмылкой переглянулись, чего Чичиков впрочем не заметил. Так же из разговора выяснилось, что ум Чичикова не мог принять новой реальности целиком и полностью, поэтому Чичиков принял своих собеседников за богатых помещиков, в результате чего из айнуров получились дворяне Мелькоркин, Саурский и Готмогов. Окончательно убедившись в том, что Чичиков не собирается падать на колени и звать его на шабаш, Мелькор успокоился и приободрился. Поэтому беседа очень быстро приняла деловой характер. Чичиков с радостью согласился отвезти письмо к помещику Тинголову. Услыхав же, что все мертвые души прямиком направляются к столоначальнику Намо –Мандосскому Чичиков загрустил и понял, что путешествие ему предстоит немаленькое.
Между тем Саурон с Готмогом затянули Ангбандскую походную песню, а Мелькор с Чичиковым начали им подпевать. Потом выпили на посошок, потом еще раз, и вскоре набрался целый частокол. В конце концов уснувшего Чичикова загрузили в его коляску, рядом с ним положили сумку с письмом, а Саурон указал кучеру направление на Дориат.
Мелькор, Саурон и Готмог смотрели вслед уезжающей коляске и размышляли каждый о своем.
- «Надо сказать оркам, что бы траву перед входом подстригли, а то перед соседями неудобно». – подумал Мелькор.
- «Фрейда искать надо, что бы нас вылечил, а то выйдешь перед строем, найдет на тебя вдохновение, начнешь декламировать и позору не оберешься». – решил Саурон.
- «Этот Чичиков где только не бывал, а мне даже в Гондолин визу не дают». – загрустил Готомог.
Между тем в Дориате тоже было весело. Во первых куда – то пропал местная достопримечательность – всемирно известный Даэрон. Короля Тингола это повергло в глубокую печаль. Все – таки создатели грамоты и приличные певцы в одном флаконе на дороге не валяются. Опять же перед иноземными послами теперь не похвастаешься, что вот он, изобретатель грамоты перед ними собственной персоной при его Тингола дворе. Такую достопримечательность даже нолдорам крыть было нечем. Во вторых бегство Даэрона означало, что вакансия придворного барда наконец – то свободна и толпа жаждущих занять хлебное место уже толпилась перед дворцом, требуя что бы поскорее начался кастинг. Тингол с его развитым музыкальным слухом заранее крепился и пил валериану.
В третьих, вернулась Лучиэнь со своим женихом и совместно с Мелиан начала обрабатывать папеньку на счет свадьбы. В добавок ко всему один ушлый придворный открыл тотализатор и принимал ставки на то, когда Тингола наконец уломают и уломают ли вообще. Организатор предыдущего тотализатора, где принимались ставки на то, принесет ли Берен сильмарилл прохлаждался в тюрьме, так как Тингол поставил крупную сумму против потенциального зятя. Проигрывать Тингол не любил. В общем, жизнь в Дориате била ключом.
Соседние королевства тоже старались не отставать. Из Нарготронда наконец – то вышвырнули скандалистов Келегорма и Куруфина, один из гномьх царей проявил себя как тиран, деспот и самодур, на глазах у послов других гномьих царств затопив половину своего подземного царства, так как ему захотелось поиграть в водное поло. Послы, между прочим очень сильно промокли и обещали самодуру большую войну.
Вастакские вожди в который раз устроили съезд партии Единый Белерианд, где хвалили себя за достигнутые успехи, и ругали эльфов за изоляционизм, отсутствие демократии и отрицание рыночных отношений.
- У вас нет демократии? Тогда мы идем к вам! – возвестили с трибуны вожди – близнецы Большой Бу и Большой Пу. Разумеется никуда собравшиеся не пошли, и даже не собирались, так как догадывались, что соседи встретят их чем нибудь тяжелым, или упаси Бог острым, но воинственная риторика «Единому Белерианду» импонировала.
На этом фоне прибытие в Менегрот Чичикова прошло совершенно незаметно. Правда Тингол удивился, вместо ожидаемого орка, тролля или барлога увидев вполне приличного человека, с которым можно поговорить о погоде, достопримечательностях и прочем. А вот содержание письма было таким, что пришлось собирать семейный совет.
- Ты только погляди, что нам твой Мелькор пишет! – пенял дочери владыка Дориата.
- Он не мой! Я Берена люблю!
- Дорогой, ты же знаешь, что наша дочка всегда права!
- Молчи, женщина! Разбаловала ребенка, а мне теперь с Морготом разбираться! Этот маньяк требует вернуть сильмарилл, а вместе с ним руку и сердце моей дочери! А его посланец между прочим все время о мертвых душах говорит. Что делать будем?
- Ах, какой ужас! Зачем этому извергу рука и сердце нашей дочери?
- А я почем знаю? Хочешь узнать - поезжай к нему да спроси.
- Все вы мужчины одинаковы – чуть, что сразу за женщин прячетесь!
- Мой Берен не такой!
- Ё моё!! Что делать будем?!
- Дорогой! Нашу дочку надо немедленно отправить подальше от этого несносного нахала!
- Правильно! Я давно говорил, что этот Берен не пара нашей дочери! – преждевременно обрадовался Тингол.
- ЫЫЫ! Папа! Я Берена люблю! Ты же обещааал!!!
- Тише, милая, не плачь, папа просто не так понял! Правда, МИЛЫЙ?
- Правда. – скрипнул зубами Тингол. – Но ведь делать – то что – то надо!
- А давай я поговорю с посланником этого нахала, и чего - нибудь выясню? А ты с Береном тем временем Сильмарилл поищете. Поймаете волка и вернете камень.
- Здрасте пожалуйста! Мне теперь еще и волка ловить! Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!