Изенгардская летопись., Альтернативные хроники непонятного цвета Опции

[Гаэрлин]

Итак, вашему вниманию предлагается то, зародышем чего стало "Урук-намэ". Пока существуют лишь предисловие и первые две главы, и то, в достаточно сыром виде, но я счёл возможным их опубликовать с всё той же целью получения критики. В отличии от У-Н, которое есть стёб и с которым я пошёл за мнениями на Доск, "Летопись" не имеет своей самоцелью смех. Фактически, её появление стало возможным в тот момент, когда я впервые не стал смеяться над Гимбхой, а подумал о нём серьёзно. Так вот, в "Летописи" имеется некоторое количество элементов радикально иной идеологии, и я не знаю, как её воспримут. Здесь-то я персона не слишком новая, потому и осмелился =)
Оформлена ИЛ именно в виде хроники, некоторого летописного источника ардынского происхождения. По квенте обнаружена в библиотеке Ортханка, время написания - неизвестно, автор - неизвестен.
Тем, кому понравилось У-Н: обещаю, Гимбха будет =) Не в заглавной роли, но и не эпизодическим персонажем.
Итак, существующий на настоящий момент текст:

[Гаэрлин]

Следующий день был как близнец похож на вереницу предидущих, вплоть от того самого момента, как десяток вышел на ледник. Снаги всё шли и шли, лишь изредка останавливаясь перекусить, поваляться считанные мгновения на пледах - и снова в путь. Пару раз, заметив мелькнувшую на склонах тень, Филин судорожно начинал расчехлять лук. Солонина и сухари уже не лезли в горло, и от зажаренного на костре мяса никто бы не отказался. Увы, дичь не встречалась вообще, а о природе мелькающих по склонам теней можно было гадать очень долго.
Прямо на север хребет крутой ступенью поднимался наверх. Уже третий день Ясень вёл отряд вдоль этой ступени, не решаясь в такую метель лезть на крутые склоны. Была почти исчезающая надежда на то, что дальше на запад, куда урук и снаги никогда не забирались, есть удобный проход между вершин, ведущий к северным пустошам на другой стороне гор. Уруки, с которым они общались на равнине, ничего не говорили об этом. Вообще, о западной части хребта их рассказы молчали, что можно было объяснить как угодно. Метель тем временем лишь усиливалась, и отряду приходилось постоянно чесать языки о любую тему, лишь бы не молчать, лишь бы слышать друг друга - увидеть засыпанного снегом снагу на расстоянии полушага уже становилось проблемой. Сначала Ясень просто время от времени звал друзей по именам и те отзывались. Но когда в промежутке между перекличками Медонос ступил на снежный карниз, под которым не было камня, и вместе с ним сорвался решили болтать постоянно. Юного снагу спасло только то, что он успел каким-то чудом воткнуть копьё в склон, да так глубоко, что его потом всем десятком не могли вытащить. В конце концов, Ясень, скрипя зубами от досады, вынул из чехла клинок и перерубил древко, превращая копьё в посох. Копьё было единственным оружием Медоноса, но выбирать не приходилось. На следующем же привале снага забрал у Ясеня нож и заострил один из концов получившейся палки. Получилось похуже, чем с настоящим наконечником, но тоже ничего.
Вскоре от постоянной болтовни на холодном воздухе весь отряд начал кашлять. Ясень выругался, пустил по кругу флягу с гхошем - согреться, и принялся тщательно обыскивать все мешки на предмет верёвок. Результатом этих поисков стал длинный канат, связанный из трёх частей, найденных в разных мешках. Канатом снаги связались в неразрывную цепочку и изрядно всем надоевшие разговоры прекратились. Снаги долго шли в молчании. Из десятка голов разом выветрились все мыли, кроме одной - надо переставлять одеревеневшими ногами. Неизвестно почему, но просто надо. Казалось, они всю жизнь так шли и будут идти до её окончания. Потом Куница стал чуть слышно напевать. Ясень сначала решил, что ему чудится, потом обернулся на друга, шедшего следом. Как-то отстранённо вспомнились рассказы урук о жестоких горных гуулах, которые следуют за отрядами испытуемых и выборочно отнимают разум. И пение было одним из признаков их присутствия. Ясень остановил связку и тронул Куницу за плечо.
-Эй, ты в порядке?
Снага поднял на друга изумлённо распахнутые глаза.
-О, Ясень, ты тоже здесь? Представляешь, мы идём за сокровищами Белой Хозяйки. Я знаю путь, это рядом. Пошли с нами? Там их много, на всех хватит.
Резкий подзатыльник обрушился на его голову.
-Совсем из ума выжил?! - зашипел шедший позади него Искра, - Поминать её в таком месте! Накличешь ведь, дурачина!
-Искра, остынь! Это горные гуулы, они рядом! - отрезал Ясень и снова обратился к Кунице, - Идти можешь?
Куница часто закивал.
-Отлично. Тогда идём, может, через какое-то время мы вырвемся из их владений.
-Если не углубимся в самое их сердце, - буркнул Волк из хвоста цепочки. Но на его слова никто не ответил.
Отряд снова начал идти. Прошло время и Куница вновь начал петь. Ясень не стал останавливаться. Надо срочно покинуть угодья гуулов, пока они не похитили и его разум. А ведь он ещё не успел даже вырыть себе нору в этом склоне... Ложкой... Ясень с трудом удержался от того, чтобы не рухнуть на колени и не начать копать. Нет! Нет! Прочь, бестелесные твари, не получите вы меня! Пел уже не только Куница. Каждый на свой мотив, напевали что-то Белуга, Филин и Волк. Медонос и Искра мерно раскачивались в только им слышный такт этой песенной мешанины. Идти, идти, идти! До следующего ночлега нужно покинуть эти места, даже если придётся идти весь день и всю ночь! Хотя, поди отличи их в такой метели, всё едино не видно ничего. Прошла почти вечность, прежде чем Ясень понял, что на этот счёт он ошибался. Стало темнеть.
-Ясень, слушай, - пробасил Медвежонок, - Не знаю, как там гуулы, но ночлег нужен. Посмотри на этих певцов, совсем дурные же, ещё чудить начнут. Брата с рыжим шатает, как осинки в бурю, того и гляди с тропы сверзятся и всех нас с собой утянут. Проспятся - авось пройдёт. Да и мне как бревном по башке врезали, все мысли в кучу.
-Хорошо, - отозвался Ясень после раздумий, - Только место надо найти. Смен на этот раз не будет, пусть все выспятся. Я один за костром прослежу. Но наутро тебе меня тащить придётся.
Медвежонок, здоровый детина, почти равный в ширину и высоту, только пожал необъятными плечами. Ну, потащит, велика тяжесть.
Вскоре на пути встретилась достаточно широкая площадка. Тропа в этом месте огибала гору и уводила куда-то на север. И Ясень не сразу понял, что это значит.
-Эй, а мы ведь, кажется, нашли проход! - наконец сказал он, - Но сейчас туда соваться не будем, место тут для ночёвки слишком хорошее, потом может такого не встретиться.
Стоянку снаги обустроили так же, как и в прошлую ночь, вырыв в снегу яму. На этот раз решили только присыпать снегом навес, чтобы не выпускать тепло.
Борьба со сном тяжело давалась смертельно уставшему Ясеню, но он держался. Главное, весь отряд, признавший его лидером, мирно похрапывает в тепле, а не чудит на ходу в окружении горных гуулов. Кое-как он дотерпел до первого проникшего под навес солнечного луча, потом привычно растолкал Волка и с удовольствием рухнул на свой плед, придвинув его поближе к пышущим жаром углям. Уже засыпая, он слышал, как Волк с тут же проснувшимся Медвежонком что-то обсуждают насчёт благополучно найденного прохода.
Спать Ясеню пришлось недолго. Кто-то безжалостно и бесцеремонно растолкал его. Подняв налитые тяжестью веки, он увидел хмурую физиономию Волка.
-Пошли, на проход свой посмотришь.
Нехотя Ясень поднялся с пледа и вылез на свет. Волк, конечно, редкостный долбак, одна шуточка с ямой чего стоит, но зря он дёргать не станет.
Снаружи было хорошо. Светило солнце, от вчерашней метели не было и следа. Сверху открывался чудесный вид на лежащую внизу долину, утопающую в лесах. Тропа, по которой они шли, круто спускалась ниже уровня ледника и вела через каменистую полосу к зелёному горному лугу, один вид которого заставлял с нежностью вспомнить родной дом... А за лугом тропа упиралась в сплошную стену скал. Пути на север не было.
-Великая Матерь, Дар-рительница Плодов! - сквозь зубы рыкнул снага, - Четыре дня горным козам в охвостье!
-Вот-вот, - кивнул Волк, - Почти то же самое сказали и мы с Медвежонком, когда это увидели. Мы в тот момент вообще мно-о-ого чего сказали!
-Без твоих шуток тошно, - скривился Ясень, - В общем, так. Спускаемся по тропе до самого луга. Там - два дня на то, чтобы отоспаться и набить дичи, если она там водится. Если да, то попутно набиваем ещё и пузо. Отдохнём - будем решать, что дальше делать.
Путь вниз в горах может быть ещё тяжелее, чем путь наверх. Тело, уже привыкшее к тяготам пути, чувствует как постепенно теплеет воздух, в ноздри ударяется пьянящий запах горных трав. Тело чувствует близкий отдых и расслабляется раньше времени. Путь до луга на деле оказался значительно дольше, чем казался сверху. Тропа, словно издеваясь, растягивалась под ногами. Кажется, ещё шаг - и под ногами зашелестит сочная густо-зелёная трава. Но делаешь этот шаг - и замечаешь, что совершенно не приблизился к цели. Путь занял у снаг половину дня, и когда они наконец вышли к лугу, они были совсем обессилены. Раскинув руки, Ясень рухнул в траву, уже лёжа стянул с себя жаркую меховую куртку и провалился в дрёму. Засыпая, он чувствовал, что кто-то сильный с голосом Медвежонка куда-то его несёт. Веки перестал беспокоить солнечный свет, руки ощутили мягкость шерстяного пледа волколачьей шерсти - и на снагу навалился крепкий здоровый сон.
Проснулся он, когда солнце уже начинало закатываться за горные хребты, окрашивая мир в красные тона. Лежал он в маленьком уютном гроте, рядом весло трещал костёр... А его друзья с изумлением смотрели на вход. У входа в пещеру стоял незнакомец. По меркам урук он был слишком узок в плечах и как-то тонок, воздушен. Голову его украшала спутанная грива огненно-рыжих волос, болотно-зелёного цвета глядели сурово и слегка напугано. В руках он сжимал длинный лук, а на поясе его висел бронзовый нож, похожий на ясенев. Снага приподнялся на пледе и собрался было встать, но незнакомец направил лук на него и крикнул:
-Даро, квенда!
Язык был незнаком, но смысл короткой фразы был понятен - лежи, не дёргайся, а то застрелю.
-Это кто такой? - вполголоса впросил Ясень.
-Спроси что попроще, - так же тихо отозвался Колода, - Наверное, хозяин пещерки.
Неожиданно брови незнакомца поползли вверх.
-Орук? - удивлённо спросил он.
-Снаги ещё, - сознался Ясень.
-Снага?! - рыжеволосый удивился ещё сильнее, - Снага быть здесь. Умереть после. Орук лгать, не Снага!
-Кто хоть что-то понял, подайте голос, - пробормотал Куница.
-Подаю, - ответил Волк, - Мы не первые, кто потащился этим путём. Здесь уже был снага, от которого этот тощий нахватался словечек.
-Тощий?! - незнакомец чуть не выронил лук, - Тощий Снага я имя! Ты Снага знать?
-Кажется, он считает, что снага - это имя, - заметил Филин.
-Слышали бы его старейшины! - сказал Искра и захохотал. Остальные секунду помолчали, представляя стариковские лица с отвисшими челюстями, и тоже залились хохотом.
-И что мы сюда потащились! - сквозь смех добавил Волк, - У нас, оказывается, уже есть имя! Одно на всех, правда, но ничего, я не жадный!
Незнакомец выглядел совершенно потеряным.
-Хорош ржать! - утирая выступившие слёзы, прикрикнул Ясень, - Ещё обидится и стрельнёт, не понимает же ничего.
-Да ладно, сейчас я всё ему объясню! - махнул рукой Волк, - Эй, Тощий!
Незнакомец повернулся к нему.
-Тощий... - начал Волк, - Как же тебе объяснить, чтобы ты понял... В общем, слушай. Я - снага Волк, он - снага Искра, а этот угрюмый - снага Ясень.
Ясень показал долбаку кулак, но тот даже не обратил внимания.
-Снагаволк? - полусказал-полуспросил Тощий.
-Угу, - кивнул "снагаволк", - Снага - не имя. Снага означать имя нет.
-Имя нет! - ошеломлённо повторил лучник и добавил что-то на своём языке. Похоже, весть, что кто-то может не иметь имени, потрясла его до глубины души.
-Надо бы его из этого столбняка вывести да пораспросить, - рассудил Ясень, - Тощий! Сидеть к огонь, есть мясо, пить гхош, говорить с мы!
Глаза Тощего расширились в ужасе:
-Гхош?! Гхош нет! Гхош я сдохнуть! - воскликнул он. Потом смягчился и смущённо добавил, - Мясо я есть.
За трапезой Тощий рассказал много интересного. На то, чтобы осознать смысл его фраз, уходило много времени, кроме того, всё равно оставалось множество толкований, но кое-что можно было понять.
Однажды с гор к его гроту спустился совершенно измученный снага. Он был единственным из своего десятка, кто не поддался горным гуулам и не прыгнул со склона вниз. Он увещевал своих друзей, но те не слушали его. Вместо пропасти они видели морок, напущенный гуулами. Тощий обогрел и накормил бедолагу и тот долгое время жил у него, помогал охотиться, добывать дрова, догадался делать отвар из определённых горных трав, который оба с удовольствием пили, в общем, был не нахлебником, а другом. Слушая это, снаги одобрительно кивали. Тот парень перезимовал у Тощего, после чего его ушёл на север, прямо по крутому склону каменной стены. Утром он ушёл, а вечером сошла большая лавина, от которой тощий едва успел спрятаться в своём гроте и потом очень долго разбирал камни, завалившие вход. Снага при этом наверняка погиб.
-В лавина Снага жить нет никогда, - грустно сказал Тощий.
Рассказал он и о себе. Пришёл он в эти места с запада, из-за той самой стены гор. И возврата туда ему не было. Горы эти он звал Орокарни, а свой народ - ороквенди. Он рассказал, что сначала на земли его народа пришли некто Финве, Ингве и Эльве который были добры. Но после него пришёл Эльдар, который был каким-то образом связан с этой троицей. И он был злой. Сначала он просил ороквенди делать ножи, такие, как у самого Тощего и у Ясеня. Тогда же и приходил некто Гимба с востока, который приходил раньше, а теперь принёс мёду и меха для меня на ножи.
-Гимбха! - воскликнул Ясень и хлопнул себя по колену, - Воспитатель Сома, моего брата! Это же он отцу мой нож привёз!
Гимба пришёл один раз, но Эльдар не захотел уходить. Он стал брать ножи, ничего не давая взамен, и заставлять ороквенди делать новые. Добрый Финве с Махтаном из ороквенди попытались прогнать Эльдара, но того оказалось слишком много и он победил. Снаги долго думали и решили: это значит, что Эльдара поддержали многочисленные родичи. Так или иначе, жить на Орокарни стало плохо. Эльдар убивал всех, кто не хотел делать ножи. Тощий не хотел делать, но не хотел и умирать, поэтому сбежал и поселился здесь.
-У нас таких имялишённых, как этот Эльдар, всем миром гоняют, - мрачно буркнул Медвежонок, - И родичи гоняют первые, а не помогают в лиходействах.
Тощий, естественно, ничего не понял, но тон уловил.
-Эльдар уйти. Эльдар сдохнуть. Я... Я эстель... Нет, я нет верно сказать... Я нет знать, как верно сказать...
-Волк, вот ты с ним больше всех говоришь, вроде даже понимать друг друга начали. Скажи, что за эстель? - поинтересовался Куница.
-Не знаю, - пожал плечами Волк, - По смыслу - вера. Или мечта. В общем, хорошее слово вроде этого.
Через два дня снаги решили попытаться пройти путём их погибшего предшественника. Тощий, как узнал, пытался отговорить их, кричал что-то на своём языке и на исковерканном урукском. Тогда Ясень подошёл к нему и сказал:
-Тощий, мы должны. Как же это по твоему... Мы идти. Взять имя. Эстель.
Ороквен глубоко вздохнул, положил Ясеню узкую ладонь на плечо и ответил:
-Эстель хорошо. Имя хорошо. Эстель звать - идти.
И потом, когда снаги уже собрались и стали подниматься по склону вверх, он на прощание сказал:
-Жить!
-Лучший совет, который я слышал в жизни, - сказал Волк.
Ясень обернулся к нему, чтобы по привычке отчитать за неуместные шуточки - и осёкся. Лицо Волка было серьёзно, а глаза его с благодарным выражением смотрели на рыжеволосого ороквена.
-И ты жить, Тощий. Обязательно жить, - сказал Волк ещё и пошёл следом за друзьями. Уже привычно, в конце связки, с видом на спину Колоды. Впереди у них лежал тяжёлый путь по почти отвесной скале, намного более тяжёлый, чем тот, что они уже прошли. Потом - долгая дорога по северной пустоши вдоль горного хребта, до самых Весенних Врат, что далеко на востоке. Путь долгий, тяжёлый и опасный. Но десять юных сердец согревала память о родном доме, вера в то, что они смогут, надежда стать обладателями славных воинских имён. Всё это вместе взятое, которое в языке странного народа ороквенди соединено в одном коротком слове - Эстель.