С миру по нитке, рассказы и драбблы Опции

[Адунафель Морниэ]

Сюда предлагаю закидывать драбблы, короткие рассказы и прочие сказки-легенды-тосты на заданную тему. Главное, чтобы они не были большими.

Фидбэк приветствуется!

А пока я скопирую то, что лежит в соседних тредах, чтобы легко было найти.

Драббл от Кеменкири
Про морадана
(или «Родиться в СССР»)

Храбрый морадан, капитан военного корабля, грозный и страшный также на суше (в бою – врагам, в дурном настроении – первому встречному), предавался занятию, казалось бы, недостойному для столь сурового воина: в открытую плакал и время от времени широкой ладонью размазывал слезы по лицу.
Впрочем, делал он это по зову собственной души и, мало того, полагал, что времена и дела нынче такие, что нет ничего зазорного ни в том, что сам он плачет, ни в том, что посланец Короля, пришедший выслушать его, внимательно на него смотрит.
Он, конечно, стоял перед посланцем, почтительно склонив голову – а как же еще! Трудность была в ином: все-таки подбирать слова, отличные от тех, что кратки, ёмки и очень подходят для команд в ночном бою со внезапной засадой. Не то чтобы учтивым речам он учён не был – еще как был, его славному роду идет не первая тысяча лет! – но слишком часто в последнее время пригождались те, краткие и ёмкие.

- Это ведь любому понятно: Остров – это был мой дом. Я ведь не совсем в боях одичал, я крепко помню: дом – это святое! И что Король прикажет – тоже. Я ведь и в его эскадру должен был отплыть на этом вот самом корабле! Прочие наши и поплыли, а я… Нельзя было отсылать всех воинов, потому что эти за… э… зарвавшиеся дикари не нашли лучше времени, чтобы опять захватить те поля, которые они до сих пор по ошибке считают своими пастбищами! Мне по жребию выпало идти на них, а я подумал еще: если быстро ударим – догоню эскадру в пути, у меня и паруса, и гребцы – лучшие!
…И ведь ударили, да… Нескоро они теперь придут… Но кто же знал, что этот за… э… закосневший в злобе и дикости колдун достанет меня своим зачарованным дротиком! …Ну, или яд лекари не вдруг верно распознали… И лежал я в горячке, сорок дней, говорят, лежал, как тюфяк, - а куда команда без меня-то?
Ну да ладно, я, как глаза открыл, велел меня к берегу нести, как встал, до короля добрел, друзья на палубу подняли, взялся я за штурвал, чтобы не упасть – сразу полегчало! Ну, думаю, поплывем теперь Короля с победой поздравлять, когда вернется, победа Короля – и моя победа, хоть я ради нее и пальцем не ударил, - а тут…

Он явственно всхлипнул и завершил речь, даже не заметив, что потерял где-то церемонное «вы»:
- Ты ведь меня поймешь, еще как поймешь, ты сам и вовсе – оттуда: Остров – это всем нам дом… был… И мне – дом. А я там даже ни разу не побывал…

Посланник кивнул ему, сделал рукой знак ждать – и вышел из шатра, так и не произнеся за время их встречи ни слова. Эта суровая сдержанность в итоге пробудила в сердце морадана уважение к пришедшему, явственно молодому и вовсе не из воинов (так что вначале подумалось неуважительное «мальчишка!»).

А воин и мореход опустился на низкую скамеечку и через какое-то время сам с удивлением заметил, что, дав волю чувствам, продолжает неизвестно кому еле слышно жаловаться вслух:
- И небо… небо теперь другое… горизонт. Я все думал – это подлый колдун мне глаза ядом сбил, злился, напился, переспросил, как его повесили…Да хорошо повесили, как надо, да они все теперь говорят, что небо теперь – такое…

Впрочем, это точно не имело смысла говорить посланцу, он не только не воин, но и не мореход наверняка, ему не понять, им всем не понять, они небо-то видят все, да не знают, как это важно… Впрочем, он понял другое – ведь как посмотрел-то как перед тем, как вышел! Он понял – про землю. Это важнее.
Вот ведь не думал, что будет ему когда-нибудь земля важнее моря… Ан есть такая земля. Родная. Только больше ее – нет. А когда была – и не подумалось как-то…

08-09.04.2008

[Ruth]

драббл - это когда хотел написать стих, но таланта на тебя у Эру не хватило?
Тогда вот еще драбл.

Не смотри в будущее, мой лорд. Не смотри.
Не ищи предсказателей на шумных площадях и гадателей в глухих переулках, ни к чему тебе знать правду.
Недоверчиво прищуриваешься.
Чего мне боятся, спрашиваешь сам себя. Если смерть поджидает в море, то тело будет ближе к дому под волнами, если судьба погибнуть в бою, то славной будет такая гибель.
Не спеши с выводами, мой лорд.
Не всматривайся в зеркала при свечах, не разгадывай узоры на раковинах, не входи к жене своей, не дари ей ни сына, ни дочери.
Если дети погибнут молодыми, отвечаешь ты, пеплом волосы станут, но воспитаю я приемных как своих, и это не то, чего стоит бояться мужчине. Если же успеют продлить род, тогда тем более не страшна такая судьба.
Ты уже не улыбаешься, мой лорд, но все еще ищешь ответы. Плохая затея. Столетья не сулят нам ни славы, ни тени былого величия.
Твой сын доживет до старости, твой внук погибнет на поле боя, правнучка не переживет третьих родов, а ее второй сын станет зятем правителя гаваней, и однажды займет его место. Как день чередуется с ночью, как волна рвется к берегу, а после откатывается назад, так и судьба любого рода переживает взлеты и падения.
И все же не думай о нерожденных веках. Не пытайся представить тех, кто пройдет по набережной через тысячу лет, ведь какая, в сущности, разница, будет это враг из Гондора или союзник из Харада?
Расплата в этом мире неизбежней смерти – последнюю обманули девять, первую – никто. Один потомок Анариона присоединит гавани к своей стране, другой через четыре сотни лет вернет им свободу и сам возглавит поход на бывшего сюзерена.
Ты смеешься, мой лорд. Но меч воздаяния обоюдоострый, и по твоим потомкам он тоже пройдется. Союз с южанами принесет временное убежище и новые копья, высшие станут властвовать над низшими, но через несколько поколений волосы потомков дома Хадора станут жесткими, а глаза – темными. Все вернется, и город, и корабли. Только срок жизни станет чуть-чуть меньше, только имена будут немного другими, видоизмененные южным произношением.
Молчишь. Но это лишь начало, лишь щель между створками двери, лишь фигура на горизонте. Не приближайся к ней, пусть маячит себе. Глаза провидцев затянет солью, едва решаться они заглянуть столь далеко. Но ты, мой лорд, слеплен из совсем другой глины, и тебя не так просто отговорить.
Угаснет род Анариона в Гондоре, угаснет он и в Умбаре. За это время гавани еще пару раз успеют сменить хозяина, а затем северяне отступятся окончательно, поглощенные совсем другими заботами. И когда когда не станет королей, чья власть неоспорима , истончится поток, приносивший в свободолюбивый порт недовольных и неугодных гондорцев, а вместе с ними – и кровь высших людей. Все реже можно будет услышать о черных нуменорцах, и все чаще о пиратах.
Волны разбиваются о скалу, но рано или поздно они разберут ее на много гладких камешков. Та самая скалу, что сгубила не один корабль, станет безобидной галькой, имеющей мало общего со своим грозным прошлым.
У океана времени тоже есть волны. И зря, мой лорд, ты отошел в бурю так далеко от берега. Что видишь ты в будущем? Горсть гальки, своих смуглых, хотя по-прежнему смелых потомков. Изменившийся до не узнаваемости язык, в котором не нашлось места для твоего имени.
Остался лишь черный парус, да и тот так пропитался солью, что стал серым, словно пепел сгоревших страниц истории.
Не смотри в будущее, мой лорд, не смотри. Не ищи прорицателей на пыльных улицах…