Лисьи тропинки, Рассказы о зверях и дорогах Опции

[convollar]

Увернись от трактора
Сейчас в Москве идут дожди, сыро и мне вспомнилось такое же сырое лето в Новгородской области. База у нас была в Усть-Волме, нам отдали жилую половину лесничества – она пустовало, потому, что лесничий построил себе хороший дом. Ближе к осени мы с мужем сняли себе отдельный маленький уютный домик – сухой и тёплый. Но дожди донимали нас всё лето и мешали работать, однако дело есть дело, работу надо было заканчивать. Мы пользовались малейшими перерывами в ливнях, чтобы выбраться в лес – мелкий дождик нас уже не смущал. И вот мы отправились в последний маршрут. Остановиться на три-четыре дня мы планировали в ближайшей к рабочим участкам деревне и, как на грех, деревня оказалась довольно большой, жилой (само по себе это, конечно хорошо), и в ней не было ни одной свободной избы. Наконец местный лесничий нашёл пустующий домик – такое хилое строеньице, стоящее несколько в стороне от главной улицы, на пригорке. К домику вела дорога, подъехать мы по ней к домику сумели, каким-то чудом, а вот как съезжать – это мы решили пока не обсуждать. Показывая нам домик, лесничий казался чем-то смущённым и войдя в избушку, мы поняли чем. В домике была одна русская печь и печь эта была сделана кем-то, кто имел очень смутное понятие об искусстве – а это искусство - кладки печей. Короче говоря – она нещадно дымила и вся кухня была покрыта густым слоем копоти. Самое забавное в этой истории с домиком – это то, что у него нашли хозяева, вернее две хозяйки – наследницы. И эти хозяйки каждый день приходили проверять – а не украли ли мы какой-нить закопчённый котёл. При этом они каждый раз предупреждали, что печку топить нельзя – вот о том, что в домике вместо крыши решето, они нас предупредить забыли. Зато не забыли запросить за свой дворец немалую плату за проживание.
У нас в партии было две семейных пары, а в домике была только одна крохотная комнатушка, и эту комнатушку мы решили уступить слабому полу – нашим мужичкам – их было трое, а сами, то есть мы с мужем и геодезист с женой, стали осваивать нежилые помещения. Мы расположились на обширном чердаке – он казался довольно уютным, а геодезист и его супруга, Наталья, поставили палатку в палисаднике, среди могучих зарослей крапивы. Ели мы все на кухне и готовили на своей газовой плите. И началась жизнь в сырости и копоти. Нет, мы мылись, конечно – на том же чердаке – там было много закутков, но…..В общем, домик этот нас доконал. Вдобавок опять пошли дожди и, однажды, я проснулась, потому, что мне снилось, что надо мной плещется вода. «А я лежу на дне речном,,» На дне я, конечно, не лежала – просто брезент, которым мы укрылись поверх спальных мешков, образовал некое подобие небольшого прудика, наполненного дождевой водой. Пробудившийся супруг – вода затекла немного под брезент с его стороны- произнёс небольшой, но очень выразительный спич, который я привести здесь не могу – ибо правила форума не позволяют. Издали, из палисадника ему ответили – столь же выразительно. Из избушки тоже доносились громкие пространные речи. Мы вылили воду из брезента, передвинулись в сторону и кое-как продержались до утра.
Утром мы решили, что жить здесь нельзя – значит надо переломить погоду, быстренько закончить работу и убрать в тёплое сухое помещение, при котором есть, между прочим, баня. И мы пошли переламывать погоду – пешком, на машине заехать в лес было ну никак нельзя. Оделись соответственно – дождик не прекращался, то есть сапоги охотничьи, плащи, ну, инструменты там – геодезисту хуже всех пришлось – он свой драгоценный теодолит тащил. А мы с мужем шли пробные площади закладывать – так там инструмент полегче – высотомер, полнотомер, рейка мерная и прочее не очень тяжёлое. Идём мы так спокойно по тропинке к пробной площади, дождик перестал, даже солнышко проглянуло, ну, я и разнежилась. И ухнулась в яму, правда одной ногой, но зато вода аж в высокий сапог залилась. Муж мне сказал, конечно, всё, что он думает по поводу моей грациозной и изящной манеры ходить по лесу – самым мягким словом было «Фёкла»!- потом я вылила воду из сапога, отжала носочки и пошли мы дальше работать.
На следующий день на пробы пошли мы с Натальей, геодезической супругой, значит. И шли так хорошо, но на пути нам встретилось небольшое и, на вид, совершенно невинное болотце. Я шла впереди и уже почти достигла твёрдой почвы, как за моей спиной раздалось – «Ой!». Я обернулась – верхняя часть Натальи возвышалась над кочками, а ниже пояса её, Натальи то есть, как бы не было. Дальше было вытаскивание вполне упитанной дамы из болота, маленький костёрчик и не сушка, но хотя бы выжимка всей мокрой одежды. Практически – мокрым было всё. Мокрым и облепленным болотными растениями. Но до пробной площади мы кое-как добрались и все измерения сделали. Когда мы вернулись к основной группе, ребята, посмотрев на нас, единодушно решили эти приключения заканчивать. На следующий день мы стали собирать вещи. Тут же объявились две хозяйки нашего дворца и не ушли, пока не пересчитали все горшки и все деньги. Погрузились мы быстро, но….Дожди так размыли дорогу к домику, что выбраться на улицу и потом на шоссе стало уже делом почти невозможным. Мы пошли к лесничему, потом к трактористу. Тракторист был пьян, но вытащить машину согласился легко – за бутылку. Согласится-то он согласился, но пьян он был настолько, что саму нашу машину – здоровенный ГАЗ-66- никак не мог увидеть. Вот носился на тракторе с рёвом вдоль горочки, где домик и машина приютились и носился. Мы забегали вперёд и кричали и махали руками, показывая, что надо подняться на горку, повернуть надо. Тракторист разворачивал агрегат и мы уже бежали в разные стороны от него – машину он всё равно не видел. На деревенской улице стал собираться народ- бегающий туда-сюда трактор и мельтешащие перед ним люди – это такое увлекательное зрелище! А главное, наш шофер, уже плюнувший на такую помощь и решивший выбираться самостоятельно, не мог уловить момент, чтобы не налететь на этот трактор – тракторист радостно гонял туда-сюда на очень приличной скорости. Наконец, что-то там у этого трактора сломалось, он заглох и остановился. Наша машина, уж не знаю каким чудом, сползла тихонечко с горы и выехала на деревенскую улицу. Мы полезли в кузов, и тут явился тракторист. Он хотел получить обещанную плату – за труды. То, что ему сказали в ответ, я приводить не буду. Догадайтесь сами, если дочитали.

[convollar]

Расскажу-ка я о кавказском пленнике - в плену у собственных традиций и собственных родителей.
Кавказский пленник.
Это старая история, ещё из времён моей работы в Азербайджане. Я не знаю – как и по каким законам живут там сейчас, но в те годы Азербайджан был частью Союза и считался государством вполне светским. По крайней мере, на словах. В крупных городах, таких, как Баку или Гянджа (тогдашний Кировабад) молодёжь училась в институтах, в Баку население было очень многонациональным и на улицах можно было увидеть пары молодых людей разных национальностей. Девушки и молодые женщины ходили с непокрытой головой и частенько в довольно сильно декольтированных платьях. Платки-келагаи носили пожилые женщины, чаще всего в отдалённых уголках страны – либо принадлежащие к очень религиозным семьям. Со смешанными браками дело было сложнее – женитьба на русской девушке, к примеру, принималась много легче, нежели противоположный вариант – выйти замуж за русского. Но и в этом случае – в крупных городах это было не особо принято, но не навлекало позора на семью. Но вот где-нибудь в глуши, в далёком горном районе – о, здесь всё было очень сложно. Я помню один такой лесхоз, где секретарём работала очень милая девушка, красивая, обладательница замечательных кос – они у неё были толщиной в руку и длиной почти до колен. Гюльнар уже перевалило за 20 – возраст невесты для неё, по местным обычаям, уже прошёл. Семья у неё была вполне приличная, но на семейной репутации лежало несмываемое пятно – старшая сестра девушки вышла замуж за русского и уехала с ним в Питер. Против воли родных, разумеется. Больше в эту семью за невестами не обращались – Гюльнар и её младшая сестра были покрыты некоей невидимой тенью позора, никто не хотел принимать в дом девушек, сестра которых совершила такой ужасный проступок.
Ещё более трагичной оказалась судьба одного молодого парня – он нанялся к нам в партию рабочим. В рабочих у нас никогда не было недостатка – безработица и тогда давала себя знать в Азербайджане, особенно в глуши. Но, как правило, подработать за лето к нам приходили мальчишки из старших классов, школьники – работа была лёгкая – рейки, мерные ленты, ну вырыть почвенный разрез – а всё-таки заработок. Тому парню, о котором я рассказываю, было уже лет 25, он ещё до армии окончил техникум, имел специальность бухгалтера и его отец имел полную возможность купить ему место по специальности. Именно купить – рабочие места продавались. Но…..вот здесь начинается но. Парень отслужил в армии, в Литве, в славном городке Панавежисе и там познакомился с хорошенькой и очень приличной девушкой. Женился, после окончания службы домой предусмотрительно не поехал, устроился на работу по специальности, и у молодой пары скоро родилась дочка. Родителей он, конечно, известил и попытался всё объяснить, но понят семьёй не был. Поэтому в вернуться на родину не спешил – он вообще побаивался возвращаться. Зная местные обычаи, парень ожидал, что стоит ему показаться в родительском доме и его ждёт какая-нибудь подлянка. Однако, когда пришла заверенная врачом телеграмма о том, что матушка его уже собралась покинуть этот мир – парнишка не выдержал. Он приехал домой, мать лежала в постели и, по всем признакам, собиралась умирать – вот-вот. Завтра-послезавтра. Но принят был он очень тепло, дальше всё как обычно, застолье, разговоры – утром парень обнаружил, что у него нет ни денег, ни паспорта. Все его документы и деньги были у отца, а ему предложили жить спокойно, невесту уже подобрали, вот жениться – тогда отец купит ему работу и всё будет хорошо и прекрасно. А пока живи дома, сынок, отдыхай – вон мама неожиданно выздоровела и готовит тебе на завтрак твои любимые лепёшки с домашним маслом.
Целый год бедолага перебивался случайными заработками, да и для этого ему приходилось на попутках ездить в Шамхор. Без паспорта много не заработаешь, разве на сигареты. И вот тут явилось спасение в лице нашей партии. Поговорив с нашим начальником, парень, во первых понял, что это его единственный шанс, а во вторых – что этот шанс следует использовать с умом. Он был согласен работать за двоих, но просил, чтобы деньги за работу ему выдавали не ежемесячно, как всем рабочим, а по окончании работ. И, разумеется, нам требовался паспорт, чтобы его оформить. Здесь помогло то обстоятельство, что мы прибыли из Москвы, как-никак, и позориться перед нами, демонстрируя семейное грязное бельё, никто не хотел. Могли ведь и пожаловаться куда-нибудь наверх, да и вообще лучше с москвичами этими не связываться. Помог ещё и директор лесхоза – он порассказал папеньке кавказского пленника такие истории про высокие – на самом верху- связи нашего начальника, каких у того сроду и не было. В общем, паспорт оказался в наших руках. В последний день, когда мы уже грузились, пришёл наш рабочий, уже готовый в путь, с маленьким чемоданчиком – как он вещи собрал, не знаю, не могу сказать – получил деньги, паспорт и попросил подбросить его до Гянджи. Там он с нами попрощался, купил билет на поезд и отбыл на запад. Я ничего не знаю о его дальнейшей судьбе, просто надеюсь, что все его беды миновали. Я и все наши ему искренне желали счастья – хороший был парень.