Постлейтианский синдром Опции

[Сэр Дамиан]

Мелькор сидел на троне и бормотал:

Я помню чудное виденье
Передо мной явилась ты
На мимолетное мгновенье
Как гений чистой красоты.

То ли сам я это сочинил, то ли слышал где то …не помню.

После этих слов Мелькор вздохнул, снял с себя корону, посмотрел на то место, где раньше находился сильмарилл, снова вздохнул, и водрузил корону на место. Он окинул сумрачным взором вошедшего в тронный зал Саурона.
- Ну что, явился не запылился! У начальства корону поломали, на жизнь покушались, а он по лесным санаториям шляется! Куда крепость девал!? А гарнизон куда засунул!? Отвечай, растяпа!
- Разрешите доложить….
- Не разрешаю, а приказываю! – взъярился Мелькор. – Объясняй, почему с охраной меня бардак творится, почему эльфийки неземной красоты с прекрасными как звезды глазами, волосами, подобными водопаду, с голосом нежным как пение птиц на заре - ой, что это я - приходят в мой тронный зал и тырят у меня камни из короны!?
В ходе происшедшего доклада и связанным с ним разбором личных и деловых качеств Саурона, (моральный облик последнего так же подвергся суровой, но справедливой оценке) была прояснена обстановка на сирионском фронте и роль лично Саурона в происшедших событиях.
- Так ты еще и поешь! – воскликнул Мелькор, когда Саурон рассказал о поединке с Финродом.
- И тут ты получил по первое число, собачник хренов – развел понимаешь собак, весь Ангбанд ими провонял, а как до дела дошло, так и облажался со своими волколаками! – резюмировал он рассказ Саурона. – тоже мне Карацупа и Куклачев в одном лице! Ставлю тебе на вид и объявляю выговор с занесением. Впрочем ты еще легко отделался – смягчился Мелькор, - а я вот после встречи с этой кралей сам не свой, все время ее перед собой вижу, мысли все вокруг нее крутятся, стихи про нее сочинять начал, покой и сон потерял. А засну, так она и во сне тут как тут. Сам не свой просыпаюсь. Хоть караул кричи.
Собеседники переместились за стол с солидным кувшином вина.
- Да она и мне часто снится – признался Саурон - а вместе с ней собака, которая меня за горло держит. И я тоже сам не свой просыпаюсь. Иногда при этом Караул! кричу.
- Вот послушай что у меня на днях сочинилось – сказал Мелькор и принялся декламировать:

Гляжу я с тоскою
На мантию – шаль
И душу Мелькора
Терзает печаль.
Я в мантии гордо
На троне сидел
И вдруг пред собою
Эльфийку узрел.
Младую эльфийку
Я в миг полюбил!
И как я тогда
Для нее начудил!
Я камень с короны
Ей нежно дарил
Слова о любви
(Ну и ну!) говорил!
Но с ней, оказалось
Был враг из людей
И он наше счастье
Порушил, злодей!
Я дал ему пендель
И проклял его
И верного позвал
Волка моего!
И волк ему руку
И камень отъел,
А я безучастно
На это глядел.
Ведь волосы взвились
Как будто крыла!
Ушла от меня ты
Навеки ушла!
Гляжу я с тоскою
На мантию – шаль
И душу Мелькора
Терзает печаль.

То есть, конечно, все не совсем так было, но сам понимаешь, поэтическая вольность.
- Да, просто нет слов, - оценил Саурон – кстати мне вспомнилась легенда про проклятие рода Баскервиллей, если кратко, то она про то, как одного из представителей этого рода прокляли родители соседки, с которой они его застали во время забав на сеновале.
- А какие могут быть забавы на сеновале? – заинтересованно спросил Мелькор.
- Забавы на сеновале - пояснил Саурон – это странный человеческий обычай, его почему – то связывают с культом плодородия. Считается, что от забав на сеновале людей становится больше. Скорее всего - это человеческое суеверие.
- А почему соседи прокляли Баскервилля?
- Наверное, они решили, что людей и так слишком много. В общем Баскервилля начала преследовать огромная собака со светящейся мордой. Может быть проклятье сработало а может быть и шотландское виски. И однажды эта собака напала на него на глазах у его друзей (они тоже злоупотребляли виски) и одним своим видом отправила его на тот свет. Видевшие все это друзья Баскервилля разделились на две группы – первая считала что виновато виски (с тех пор они ни разу его не пили), а чудовище это плод больного воображения, зато вторые решили что во всем виновато проклятье, наложенное из за забав на сеновале, и с тех пор они воздерживались от посещения сеновалов, зато виски пользовалось у них прежним уважением. Так зародились две философские школы – трезвых реалистов и мистиков – идеалистов. Вот такая трогательная и поучительная история.
- Кстати, откуда ты эту историю знаешь?
- Ну я же все таки начальник разведки, ко мне много информации стекается.
- А эльфийку и дружка ее прошляпил! Чем мне теперь дыру в короне затыкать? Собственной фигой?
- Так ведь я в то время гарнизоном командовал, и кстати от той же эльфийки и пострадал. Пришлось в санатории лечиться.
- Наслышан, наслышан! Ты, видать от нервного потрясения в летучую мышь превратился, медицинскому персоналу велел себя Бэтмэном величать. Мало того, ты еще гонялся за медсестрой, называя ее Женщиной – Кошкой и призывая в свои объятия. А когда ты попытался зажать ее в углу, так она тебе все лицо расцарапала.
- Это от контузии. А перед медсестрой я потом извинился. Сказал, что только из за моей контузии она произвела на меня такое впечатление.
- И тут ты снова по морде получил! Умеешь ты с женщинами разговаривать! Впрочем и я хорош. И камень упустил и эльфийки не добыл. Зато теперь стихи пишу – закачаешься. Однако делать то что то надо - камень возвращать и девушку, на ворота надо кого - нибудь ставить для связей так сказать с общественностью. А то, что я стихи пишу так это вообще непорядок.
- Я слышал есть за морями такой кудесник, что когда кому - то плохо – тоска там нападает или наоборот буйство, так его зовут и он как то помогает. Зовут его доктор Фрейд.
- Доктор Фрейд говоришь? Ну давай позовем доктора Фрейда, хуже – то вряд ли будет.
В этом вопросе Мелькор слегка ошибался, но выяснилось это позднее.
А пока в дверь тронного зала постучались, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Готмога. На лице Барлога было необычное для него смущенное выражение.

Продолжение следует..

[Сэр Дамиан]

Вот и продолжение:

А пока в дверь тронного зала постучались, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Готмога. На лице Барлога было необычное для него смущенное выражение.
- Можно? – на всякий случай спросил он.
- Заходи – разрешил Мелькор. – И дверь прикрой поплотнее. Третьим будешь.
- Я ведь зачем пришел - произнес Готмог после первого кубка. – Неладное со мной творится. Слова мне в голову приходят непонятные, в странном порядке. Шаман Пумпак говорит, что это называется стихи.
Услышав слово стихи Мелькор поперхнулся вином и закашлялся.
- Вот что у меня в первый раз получилось – продолжал Готмог -
Я Барлог зовусь Готмогом
Властелину я подмога.
Окончивший кашлять Мелькор переглянулся с Сауроном. Мысль о том, что не он один пострадал от коварной эльфийки боролась в голове у Мелькора с пробудившимся в глубине сознания литературным критиком. Однако Мелькор в этот момент вспомнил, как однажды в нем совершенно не вовремя пробудился критик музыкальный, причем кончилось все большим скандалом. Этот скандал остальные Валары не могли забыть до сих пор и припоминали его Мелькору при каждом удобном и неудобном случае. Вспомнив обо всем этом Мелькор загрустил и задумался. Может быть и не следовало тогда вклинивать в общий хор свою мелодию и новые слова, а тихонько подойти к автору, дирижеру и режиссеру (в одном лице!) после концерта и высказать свое мнение, но с другой стороны, почему этот козлетон Манве так фальшивил? А в результате виноватым оказался именно Мелькор, на порочное влияние которого списали все свои фальшивые ноты прочие хористы.
- А потом я вот что сочинил – продолжал тем временем Готмог.
Ходили орки по лесу
Искали Гондолин
Что бы от их усердия
Был счастлив Властелин.
Метель им пела песенку
Пощипывал мороз
А их враги хитрющие
Все не казали нос.
Идут обратно воины
Тропою боевой
В сраженье не участвовав,
Но долг исполнив свой.
Теперь задумался Саурон - он вспомнил доклады военачальников, которые опоздав к сражению предоставляли ему рапорты о героическом блуждании между трех сосен.
- у меня вдохновение – неожиданно произнес Мелькор. - слушайте:
Милая милая милая!
Нежный мой ангел земной!
Только однажды был счастлив я
В день нашей встречи с тобой!
Однако есть у меня смутное ощущение, будто эти слова я уже раньше слышал.
В тот самый момент, когда Мелькор произнес первое слово стихотворения спящий за тридевять земель Филипп Киркоров икнул во сне так сильно, что свалился с кровати. С каждым произнесенным словом стихотворения Филипп икал не менее сильно, чем в первый раз. Со стороны могло показаться, что чья то невидимая нога навешивает ему пенделей. Когда Мелькор произнес последние слова, певец был измочален и ошарашен по самое нехочу. Сеточка для волос, под которой певец спрятал на ночь предмет своей гордости – мелкозавитые волосы, покрашенные в смесь оранжевой и серебряной красок, криво съехала ему набок, прижав одно ухо, и оттопырив второе. Нащупав ногой меховые тапочки похожие на кроликов – подарок Зайки, не так давно нашедшей себе кролика помоложе, Киркоров встал и шатаясь пошел попить воды.
- Знаете шеф, по моему эти слова мы уже раньше слышали в одной песне. Их такой менестрель пел (Филипп снова икнул), ну на женщину похожий.
- Вот гад! – искренне сказал Мельокор (Киркоров, разумеется икнул снова, да так что аж подпрыгнул). На счастье красы и гордости российской эстрады Мелькор, Саурон и Готмог в своей беседе больше о нем не упоминали, так что труженик эстрады лег на кровать, и уснул, правда сны его тоже не порадовали.
- Ну что сынку, помогли тебе твои ремейки? – спрашивал его одетый запорожским казаком отец.
- Эта розовая кофта
Бежит от фильки прочь, прочь!
Надрывалась девица с фиолетовым гребнем на голове.
- Встал и ушел. Мы сказали, встал и ушел – кричала ему толпа журналисток, которые все как одна были в кошмарных розовых кофточках.
- Не думай о ремейках свысока
пусть Филе не хватает вдохновения
Но авторы должны благодарить,
Что песни он спасает от забвения!
Забвения. Забвения. Забвения. - Пел Иосиф Кобзон, надевший по этому случаю любимый Филин парик.
Президент торжественно вручал певцу орден, выпиленный из фанеры, и, наконец, караулящий райские врата апостол Петр сурово спрашивал переминающегося с ноги на ногу певца:
- Почему в твоем творчестве так много ремейков?
Между тем трое айнуров обсуждали за вином положение дел. Саурон высказал предположение, что стихи начнут писать все, кто был в те злополучные минуты в тронном зале – думать что это заразно, и что тогда он сам нистого - ни с сего начнет писать стихи ему очень не хотелось.

Продолжение следует...