Изенгардская летопись., Альтернативные хроники непонятного цвета Опции

[Аллор]

Т.е. Гэлион озадачился из-за Гимбхи, А Мелькор прикинул, что за Ндэннером надо приглядеть повнимательнее?
А вообще пассаж про тех, кто поддался страху и страх его изменил - мне нравится, верный такой.

[Гаэрлин]

Из всех эллерей шанс стать "изменёнными страхом" был только у Теней, следующее за ними поколение сыто и благополучно. Гэлион - сын лидера Теней, и вдруг заводит такой разговор. Чтобы предположить, что Гэлион беспокоится насчёт Всадника, Мелькором быть не обязательно, сын же всё-таки.
Возвращаюсь к орочьей линии, но не про Гимбху.

Сонмища белых мух, жалящих холодом, облепили лицо молодого снаги, набиваясь в глаза и уши, обильно сыплясь за шиворот, заставляя передёргивать плечами от всепроникающего холода. В негнущихся уже пальцах зажато древко короткого лёгкого копья, за пояс заткнуто главное богатство — широкий бронзовый нож, подарок отца. Чёрный Бык потратил много сил, чтобы как следует снарядить сына на испытание.
Из пелены снегопада вынырнула укутанная в плед фигура.
-Ясень! Ясень, слышишь меня?
Юноша, не желая лишний раз раскрывать рот на холоде, молча кивнул.
-Там дальше — довольно глубокая ложбина. Думаю, можно расчистить там площадку и укрыться если не от снега, то от ветра точно. Что думаешь?
За эти дни по всеобщему молчаливому согласию Ясень стал вроде бы как вождём для десятка таких же юных снаг, желавших стать уруками.
-Ты много говоришь, Волк, - резко ответил он, - Береги дыхание. И тепло.
Сам он изъяснялся отрывистыми короткими фразами, в результате произношение было похоже на карканье ворона.
-Хорошо. Пошли, - прокаркал Ясень ещё и двинулся вслед за товарищем, жестом приказав остальным следовать его примеру.
Обещанная Волком ложбина обнаружилась неожиданно — когда в неё провалился Искра, выскочивший вперёд. Огромный сугроб, являвшийся её содержимым, сравнялся в высоте с основным ледником, и заметить её со стороны было невозможно. Легко догадаться, что Волк обнаружил её подобным образом. Вот и ямка от него видна. И ведь не предупредил, поганец.
-Вернёмся — отхожу хворостиной, - рыкнул Ясень, - Как мальчишку.
-Вернёмся — посмотрим, - ухмыльнулся Волк, - А пока — лезь к рыжему, всё равно нам площадку утаптывать.
Ясень мысленно пообещал себе увеличить время порки как минимум втрое, но резон в словах Волка был. Повинуясь его жесту и примеру, снаги поплотнее закутались в серые пледы, вязаные из варговой шерсти, и шагнули в сугроб. Повозившись по грудь в снегу, они расчистили площадку, способную с комфортом вместить весь десяток. Половину пледов они растянули на копьях, образуя своеобразный навес, другую половину расстелили на полу получившейся землянки, оставив в середине место для костра. Хвороста они набрали заранее, ещё за день пути до гор, как это делали многие проходящие испытание до них. Добрая половина отряда тогда ещё возмущалась тем, что поклажа выросла в разы, зато теперь все понимали, что ворчали напрасно.
Когда воздух под навесами достаточно прогрелся, Ясень завёл разговор:
-Здесь сидим ночь. Надеюсь, к тому моменту снегопад поутихнет. Но даже если нет — утром вылезаем и топаем дальше. Задерживаться в горах больше, чем нужно, я не хочу. Хотелось бы спуститься на равнину раньше, чем пойдут лавины. Следующую ночёвку хотелось бы провести уже на северных склонах.
-Следующую, говоришь? - Искра нахмурился, - Придётся идти очень быстро. Тем более, северные земли пустынны и не плодородны, путь до Весенних Врат не будет лёгкой прогулкой.
-Ологов бы встретить, - протянул Куница, - Они-то тут пути знать должны, может, и подскажут что.
-Насколько я слышал, ологи тут разные водятся, - вернул товарища на землю Волк, - Какие-то может и подскажут, а есть и такие, которые закусить тобой не побрезгуют. Это же не наши добряки-южане, дикари они все тут.
-А, значит, уже «наши»! - не удержался от ехидного замечания Филин, - А не ты ли всю дорогу байки про ологов травил?
-Можно подумать, ты над этими байками не смеялся, - пожал плечами снага, - Тем более, рядом с местными южане действительно «наши».
-Хорош пугать, есть тут и нормальные, которые друг друга не жрут, - оборвал спор Ясень, - Но в любом случае, если кто покажется, оружие держать наготове. Филин, лук не намочил ещё?
Филин не ответил, только потряс чехлом из козьей шкуры, щедро смазанной жиром. Хранившийся внутри лук оставался сухим даже в реке, не то, что под снегопадом.
-Отлично. Если что, держи наготове, а то мне что-то не хочется сталкиваться с ологом в рукопашной.
-Ещё бы тебе хотелось, - буркнул Филин, - Хорошо, буду держать под рукой.
-Ладно, братцы-испытуемые, - Ясень поудобнее развалился на пледе, - Давайте спать, завтра идти много. За костром следим парами. Первая пара — Филин и Искра, вторая — Куница и Головастик, третья — я и Волк, за нами — Белуга и Медвежонок, последними — Колода и Медонос. Всё, спим, снаги.

[Аллор]

Брр-р, холодина чувствуется, аж мурашки по коже)))

[Гаэрлин]

Пардон за перерыв, разрабатывал дальнейшие глобальные события, немножко увлёкся и с удивлением обнаружил, что разработал до конца. В сущности, осталось только наложение личностей на историю, тоже задачка не ах, но всё-же сделанное приятно греет душу. Разработками не поделюсь, жадный жутко, да и поделюсь, так читать продолжение станет неинтересно. Сюрпризы будут.
В общем, сейчас стилистически оформляю существующий "протокол" дальнейших событий, ждите, будет.

[Гаэрлин]

Следующий день был как близнец похож на вереницу предидущих, вплоть от того самого момента, как десяток вышел на ледник. Снаги всё шли и шли, лишь изредка останавливаясь перекусить, поваляться считанные мгновения на пледах - и снова в путь. Пару раз, заметив мелькнувшую на склонах тень, Филин судорожно начинал расчехлять лук. Солонина и сухари уже не лезли в горло, и от зажаренного на костре мяса никто бы не отказался. Увы, дичь не встречалась вообще, а о природе мелькающих по склонам теней можно было гадать очень долго.
Прямо на север хребет крутой ступенью поднимался наверх. Уже третий день Ясень вёл отряд вдоль этой ступени, не решаясь в такую метель лезть на крутые склоны. Была почти исчезающая надежда на то, что дальше на запад, куда урук и снаги никогда не забирались, есть удобный проход между вершин, ведущий к северным пустошам на другой стороне гор. Уруки, с которым они общались на равнине, ничего не говорили об этом. Вообще, о западной части хребта их рассказы молчали, что можно было объяснить как угодно. Метель тем временем лишь усиливалась, и отряду приходилось постоянно чесать языки о любую тему, лишь бы не молчать, лишь бы слышать друг друга - увидеть засыпанного снегом снагу на расстоянии полушага уже становилось проблемой. Сначала Ясень просто время от времени звал друзей по именам и те отзывались. Но когда в промежутке между перекличками Медонос ступил на снежный карниз, под которым не было камня, и вместе с ним сорвался решили болтать постоянно. Юного снагу спасло только то, что он успел каким-то чудом воткнуть копьё в склон, да так глубоко, что его потом всем десятком не могли вытащить. В конце концов, Ясень, скрипя зубами от досады, вынул из чехла клинок и перерубил древко, превращая копьё в посох. Копьё было единственным оружием Медоноса, но выбирать не приходилось. На следующем же привале снага забрал у Ясеня нож и заострил один из концов получившейся палки. Получилось похуже, чем с настоящим наконечником, но тоже ничего.
Вскоре от постоянной болтовни на холодном воздухе весь отряд начал кашлять. Ясень выругался, пустил по кругу флягу с гхошем - согреться, и принялся тщательно обыскивать все мешки на предмет верёвок. Результатом этих поисков стал длинный канат, связанный из трёх частей, найденных в разных мешках. Канатом снаги связались в неразрывную цепочку и изрядно всем надоевшие разговоры прекратились. Снаги долго шли в молчании. Из десятка голов разом выветрились все мыли, кроме одной - надо переставлять одеревеневшими ногами. Неизвестно почему, но просто надо. Казалось, они всю жизнь так шли и будут идти до её окончания. Потом Куница стал чуть слышно напевать. Ясень сначала решил, что ему чудится, потом обернулся на друга, шедшего следом. Как-то отстранённо вспомнились рассказы урук о жестоких горных гуулах, которые следуют за отрядами испытуемых и выборочно отнимают разум. И пение было одним из признаков их присутствия. Ясень остановил связку и тронул Куницу за плечо.
-Эй, ты в порядке?
Снага поднял на друга изумлённо распахнутые глаза.
-О, Ясень, ты тоже здесь? Представляешь, мы идём за сокровищами Белой Хозяйки. Я знаю путь, это рядом. Пошли с нами? Там их много, на всех хватит.
Резкий подзатыльник обрушился на его голову.
-Совсем из ума выжил?! - зашипел шедший позади него Искра, - Поминать её в таком месте! Накличешь ведь, дурачина!
-Искра, остынь! Это горные гуулы, они рядом! - отрезал Ясень и снова обратился к Кунице, - Идти можешь?
Куница часто закивал.
-Отлично. Тогда идём, может, через какое-то время мы вырвемся из их владений.
-Если не углубимся в самое их сердце, - буркнул Волк из хвоста цепочки. Но на его слова никто не ответил.
Отряд снова начал идти. Прошло время и Куница вновь начал петь. Ясень не стал останавливаться. Надо срочно покинуть угодья гуулов, пока они не похитили и его разум. А ведь он ещё не успел даже вырыть себе нору в этом склоне... Ложкой... Ясень с трудом удержался от того, чтобы не рухнуть на колени и не начать копать. Нет! Нет! Прочь, бестелесные твари, не получите вы меня! Пел уже не только Куница. Каждый на свой мотив, напевали что-то Белуга, Филин и Волк. Медонос и Искра мерно раскачивались в только им слышный такт этой песенной мешанины. Идти, идти, идти! До следующего ночлега нужно покинуть эти места, даже если придётся идти весь день и всю ночь! Хотя, поди отличи их в такой метели, всё едино не видно ничего. Прошла почти вечность, прежде чем Ясень понял, что на этот счёт он ошибался. Стало темнеть.
-Ясень, слушай, - пробасил Медвежонок, - Не знаю, как там гуулы, но ночлег нужен. Посмотри на этих певцов, совсем дурные же, ещё чудить начнут. Брата с рыжим шатает, как осинки в бурю, того и гляди с тропы сверзятся и всех нас с собой утянут. Проспятся - авось пройдёт. Да и мне как бревном по башке врезали, все мысли в кучу.
-Хорошо, - отозвался Ясень после раздумий, - Только место надо найти. Смен на этот раз не будет, пусть все выспятся. Я один за костром прослежу. Но наутро тебе меня тащить придётся.
Медвежонок, здоровый детина, почти равный в ширину и высоту, только пожал необъятными плечами. Ну, потащит, велика тяжесть.
Вскоре на пути встретилась достаточно широкая площадка. Тропа в этом месте огибала гору и уводила куда-то на север. И Ясень не сразу понял, что это значит.
-Эй, а мы ведь, кажется, нашли проход! - наконец сказал он, - Но сейчас туда соваться не будем, место тут для ночёвки слишком хорошее, потом может такого не встретиться.
Стоянку снаги обустроили так же, как и в прошлую ночь, вырыв в снегу яму. На этот раз решили только присыпать снегом навес, чтобы не выпускать тепло.
Борьба со сном тяжело давалась смертельно уставшему Ясеню, но он держался. Главное, весь отряд, признавший его лидером, мирно похрапывает в тепле, а не чудит на ходу в окружении горных гуулов. Кое-как он дотерпел до первого проникшего под навес солнечного луча, потом привычно растолкал Волка и с удовольствием рухнул на свой плед, придвинув его поближе к пышущим жаром углям. Уже засыпая, он слышал, как Волк с тут же проснувшимся Медвежонком что-то обсуждают насчёт благополучно найденного прохода.
Спать Ясеню пришлось недолго. Кто-то безжалостно и бесцеремонно растолкал его. Подняв налитые тяжестью веки, он увидел хмурую физиономию Волка.
-Пошли, на проход свой посмотришь.
Нехотя Ясень поднялся с пледа и вылез на свет. Волк, конечно, редкостный долбак, одна шуточка с ямой чего стоит, но зря он дёргать не станет.
Снаружи было хорошо. Светило солнце, от вчерашней метели не было и следа. Сверху открывался чудесный вид на лежащую внизу долину, утопающую в лесах. Тропа, по которой они шли, круто спускалась ниже уровня ледника и вела через каменистую полосу к зелёному горному лугу, один вид которого заставлял с нежностью вспомнить родной дом... А за лугом тропа упиралась в сплошную стену скал. Пути на север не было.
-Великая Матерь, Дар-рительница Плодов! - сквозь зубы рыкнул снага, - Четыре дня горным козам в охвостье!
-Вот-вот, - кивнул Волк, - Почти то же самое сказали и мы с Медвежонком, когда это увидели. Мы в тот момент вообще мно-о-ого чего сказали!
-Без твоих шуток тошно, - скривился Ясень, - В общем, так. Спускаемся по тропе до самого луга. Там - два дня на то, чтобы отоспаться и набить дичи, если она там водится. Если да, то попутно набиваем ещё и пузо. Отдохнём - будем решать, что дальше делать.
Путь вниз в горах может быть ещё тяжелее, чем путь наверх. Тело, уже привыкшее к тяготам пути, чувствует как постепенно теплеет воздух, в ноздри ударяется пьянящий запах горных трав. Тело чувствует близкий отдых и расслабляется раньше времени. Путь до луга на деле оказался значительно дольше, чем казался сверху. Тропа, словно издеваясь, растягивалась под ногами. Кажется, ещё шаг - и под ногами зашелестит сочная густо-зелёная трава. Но делаешь этот шаг - и замечаешь, что совершенно не приблизился к цели. Путь занял у снаг половину дня, и когда они наконец вышли к лугу, они были совсем обессилены. Раскинув руки, Ясень рухнул в траву, уже лёжа стянул с себя жаркую меховую куртку и провалился в дрёму. Засыпая, он чувствовал, что кто-то сильный с голосом Медвежонка куда-то его несёт. Веки перестал беспокоить солнечный свет, руки ощутили мягкость шерстяного пледа волколачьей шерсти - и на снагу навалился крепкий здоровый сон.
Проснулся он, когда солнце уже начинало закатываться за горные хребты, окрашивая мир в красные тона. Лежал он в маленьком уютном гроте, рядом весло трещал костёр... А его друзья с изумлением смотрели на вход. У входа в пещеру стоял незнакомец. По меркам урук он был слишком узок в плечах и как-то тонок, воздушен. Голову его украшала спутанная грива огненно-рыжих волос, болотно-зелёного цвета глядели сурово и слегка напугано. В руках он сжимал длинный лук, а на поясе его висел бронзовый нож, похожий на ясенев. Снага приподнялся на пледе и собрался было встать, но незнакомец направил лук на него и крикнул:
-Даро, квенда!
Язык был незнаком, но смысл короткой фразы был понятен - лежи, не дёргайся, а то застрелю.
-Это кто такой? - вполголоса впросил Ясень.
-Спроси что попроще, - так же тихо отозвался Колода, - Наверное, хозяин пещерки.
Неожиданно брови незнакомца поползли вверх.
-Орук? - удивлённо спросил он.
-Снаги ещё, - сознался Ясень.
-Снага?! - рыжеволосый удивился ещё сильнее, - Снага быть здесь. Умереть после. Орук лгать, не Снага!
-Кто хоть что-то понял, подайте голос, - пробормотал Куница.
-Подаю, - ответил Волк, - Мы не первые, кто потащился этим путём. Здесь уже был снага, от которого этот тощий нахватался словечек.
-Тощий?! - незнакомец чуть не выронил лук, - Тощий Снага я имя! Ты Снага знать?
-Кажется, он считает, что снага - это имя, - заметил Филин.
-Слышали бы его старейшины! - сказал Искра и захохотал. Остальные секунду помолчали, представляя стариковские лица с отвисшими челюстями, и тоже залились хохотом.
-И что мы сюда потащились! - сквозь смех добавил Волк, - У нас, оказывается, уже есть имя! Одно на всех, правда, но ничего, я не жадный!
Незнакомец выглядел совершенно потеряным.
-Хорош ржать! - утирая выступившие слёзы, прикрикнул Ясень, - Ещё обидится и стрельнёт, не понимает же ничего.
-Да ладно, сейчас я всё ему объясню! - махнул рукой Волк, - Эй, Тощий!
Незнакомец повернулся к нему.
-Тощий... - начал Волк, - Как же тебе объяснить, чтобы ты понял... В общем, слушай. Я - снага Волк, он - снага Искра, а этот угрюмый - снага Ясень.
Ясень показал долбаку кулак, но тот даже не обратил внимания.
-Снагаволк? - полусказал-полуспросил Тощий.
-Угу, - кивнул "снагаволк", - Снага - не имя. Снага означать имя нет.
-Имя нет! - ошеломлённо повторил лучник и добавил что-то на своём языке. Похоже, весть, что кто-то может не иметь имени, потрясла его до глубины души.
-Надо бы его из этого столбняка вывести да пораспросить, - рассудил Ясень, - Тощий! Сидеть к огонь, есть мясо, пить гхош, говорить с мы!
Глаза Тощего расширились в ужасе:
-Гхош?! Гхош нет! Гхош я сдохнуть! - воскликнул он. Потом смягчился и смущённо добавил, - Мясо я есть.
За трапезой Тощий рассказал много интересного. На то, чтобы осознать смысл его фраз, уходило много времени, кроме того, всё равно оставалось множество толкований, но кое-что можно было понять.
Однажды с гор к его гроту спустился совершенно измученный снага. Он был единственным из своего десятка, кто не поддался горным гуулам и не прыгнул со склона вниз. Он увещевал своих друзей, но те не слушали его. Вместо пропасти они видели морок, напущенный гуулами. Тощий обогрел и накормил бедолагу и тот долгое время жил у него, помогал охотиться, добывать дрова, догадался делать отвар из определённых горных трав, который оба с удовольствием пили, в общем, был не нахлебником, а другом. Слушая это, снаги одобрительно кивали. Тот парень перезимовал у Тощего, после чего его ушёл на север, прямо по крутому склону каменной стены. Утром он ушёл, а вечером сошла большая лавина, от которой тощий едва успел спрятаться в своём гроте и потом очень долго разбирал камни, завалившие вход. Снага при этом наверняка погиб.
-В лавина Снага жить нет никогда, - грустно сказал Тощий.
Рассказал он и о себе. Пришёл он в эти места с запада, из-за той самой стены гор. И возврата туда ему не было. Горы эти он звал Орокарни, а свой народ - ороквенди. Он рассказал, что сначала на земли его народа пришли некто Финве, Ингве и Эльве который были добры. Но после него пришёл Эльдар, который был каким-то образом связан с этой троицей. И он был злой. Сначала он просил ороквенди делать ножи, такие, как у самого Тощего и у Ясеня. Тогда же и приходил некто Гимба с востока, который приходил раньше, а теперь принёс мёду и меха для меня на ножи.
-Гимбха! - воскликнул Ясень и хлопнул себя по колену, - Воспитатель Сома, моего брата! Это же он отцу мой нож привёз!
Гимба пришёл один раз, но Эльдар не захотел уходить. Он стал брать ножи, ничего не давая взамен, и заставлять ороквенди делать новые. Добрый Финве с Махтаном из ороквенди попытались прогнать Эльдара, но того оказалось слишком много и он победил. Снаги долго думали и решили: это значит, что Эльдара поддержали многочисленные родичи. Так или иначе, жить на Орокарни стало плохо. Эльдар убивал всех, кто не хотел делать ножи. Тощий не хотел делать, но не хотел и умирать, поэтому сбежал и поселился здесь.
-У нас таких имялишённых, как этот Эльдар, всем миром гоняют, - мрачно буркнул Медвежонок, - И родичи гоняют первые, а не помогают в лиходействах.
Тощий, естественно, ничего не понял, но тон уловил.
-Эльдар уйти. Эльдар сдохнуть. Я... Я эстель... Нет, я нет верно сказать... Я нет знать, как верно сказать...
-Волк, вот ты с ним больше всех говоришь, вроде даже понимать друг друга начали. Скажи, что за эстель? - поинтересовался Куница.
-Не знаю, - пожал плечами Волк, - По смыслу - вера. Или мечта. В общем, хорошее слово вроде этого.
Через два дня снаги решили попытаться пройти путём их погибшего предшественника. Тощий, как узнал, пытался отговорить их, кричал что-то на своём языке и на исковерканном урукском. Тогда Ясень подошёл к нему и сказал:
-Тощий, мы должны. Как же это по твоему... Мы идти. Взять имя. Эстель.
Ороквен глубоко вздохнул, положил Ясеню узкую ладонь на плечо и ответил:
-Эстель хорошо. Имя хорошо. Эстель звать - идти.
И потом, когда снаги уже собрались и стали подниматься по склону вверх, он на прощание сказал:
-Жить!
-Лучший совет, который я слышал в жизни, - сказал Волк.
Ясень обернулся к нему, чтобы по привычке отчитать за неуместные шуточки - и осёкся. Лицо Волка было серьёзно, а глаза его с благодарным выражением смотрели на рыжеволосого ороквена.
-И ты жить, Тощий. Обязательно жить, - сказал Волк ещё и пошёл следом за друзьями. Уже привычно, в конце связки, с видом на спину Колоды. Впереди у них лежал тяжёлый путь по почти отвесной скале, намного более тяжёлый, чем тот, что они уже прошли. Потом - долгая дорога по северной пустоши вдоль горного хребта, до самых Весенних Врат, что далеко на востоке. Путь долгий, тяжёлый и опасный. Но десять юных сердец согревала память о родном доме, вера в то, что они смогут, надежда стать обладателями славных воинских имён. Всё это вместе взятое, которое в языке странного народа ороквенди соединено в одном коротком слове - Эстель.

[Аллор]

О, наконец прочла нормально, а то запрыгивала на форум на пять минут, спам чистить...

Мне нравится, и интересно, что со снагами дальше будет И эльф такой трогательный Опять же, это упоминание о тех событиях, про которые ты уже писал...

Есть пара-тройка опечаток, но сие на данном этапе не столь важно.
Жду продолжения.

[Гаэрлин]

Хитрые каракули щедро покрывали чистый некогда лист уже с обеих сторон. Неизвестно, чего хотел добиться майа, вычерчивая очередную закорючку, но весь его вид говорил о том, что у него ничего не получается. Он долго сидел, подперев голову руками, и отрешённо созерцал плоды своих трудов. Потом со всей силы ударил по столу и беспощадно скомкал ни в чём не повинный лист. Пергамент сам по себе занялся ярко-белым пламенем и исчез без следа, а вместо него на столе из воздуха соткался новый, на который майа тут же принялся наносить какой-то чертёж.
-Братец, хватит чернила переводить, горн стынет, - послышался насмешливый голос, - Сколько раз тебе говорить можно? В общих чертах представляешь, что ковать, берёшься за заготовку - а дальше просто воплощаешь то, что представил.
-Артано, тебе легко говорить, - печально вздохнул майа, - У тебя оно само получается, по наитию.
-И вовсе не само, - возмутился Артано, - Само, если хочешь знать, вообще ничего не делается. Просто доверять надо своему чувству прекрасного.
-Ты не совсем прав, ученик, - покачал головой сидяший чуть в стороне и наблюдающий за работой подмастерьев Ауле, - Это справедливо для тебя самого, но не для твоего брата. Видишь-ли, ты - Творец. Ты знаешь законы гармонии и правильности, не отдавая себе в этом отчёт и называя это "чувством прекрасного". Только это "чувство" есть не у всех. Нет, конечно, каждый может отличить красивое от уродливого, в этом смысле чувствовать могут все. Но ты, насколько я понял, вкладываешь в эту фразу несколько другой смысл, невольно смешивая понятия.
Майа оторвался от пергамента и удивлённо посмотрел сначала на Артано, потом на Ауле. Однако! Выходит, в нём чего-то не хватает? Вслух он этого не сказал, но, это было написано у него на лице. Ауле заметил:
-Курумо, да ты, никак, обидеться собрался? Не стоит. У всех есть своё предназначение. Вот представьте себе, мои майар, что все в Эа вдруг стали Творцами.
-Это было бы прекрасно... - мечтательно протянул Артано.
-Угу, - с умным видом кивнул Курумо, - Сначала ни с того ни с сего исчезнет вся руда. А то знаю я вас, вам же непременно нужно сотворить что-нибудь самое-самое, будете из кожи вон лезть, чтобы друг друга перещеголять. Потом кто-то из тех, кого перещеголяли, решит навернуть своим ни в чём не повинным изделием более удачливому Творцу. А под конец Арда вообще исчезнет, остануться только висящие в Пустоте Творцы, и с ними - куча безусловно красивых вещей. Только смысл в них без Арды-то?
Артано изумлённо уставился на брата. Ауле смерил взглядом обоих и расхохотался.
-Ну, что, Артано, наша очередь обижаться? Вот так один Мудрец уел двух Творцов! Только, Курумо, имей в виду, без Творца Мудрецу станет нечего постигать.
-Без Творца?.. Бр-р-р! - поморщился Артано.
-Вот тут, пожалуй, соглашусь, - кивнул головой Курумо, - Учитель, скажи мне, кто из Валар Творцы, а кто Мудрецы?
-Не всё так просто, - немного подумав, выдал Ауле, - Не думаешь же ты, что Творцами и Мудрецами всё ограничится?
-Не думаю, - согласился Курумо, - Но всё-таки?
-Ладно. Творцов не так много, как можно подумать. Среди Валар нас трое: Ульмо, Йаванна и я.
-И каждый творил в своей стихии, - задумчиво произнёс Артано, - Но тогда здесь не хватает Манве.
-Он не Творец, - покачал головой Вала, - Он - Правитель. Правитель должен разбираться во всём и уметь многое. Творить - в том числе. Но не каждый, кто может творить, является Творцом. Творец - это не просто тот, кто творит, это особый образ мыслей. У Манве он иной.
-Тогда, получается, есть ещё два Хранителя, - предположил Курумо, - два Целителя, Судья...
Неожиданно он замялся, не в силах подобрать слов.
-На Ниэнне сбился - понимающе кивнул Ауле, - И немудрено, она сильно изменилась. Под Хранителями ты кого понимаешь?
-Тулкаса и Оромэ.
-Они не Хранители, они Стражи. Хранительницы - Варда, Ниэнна и Вайрэ.
-А Нэсса и Вана?
-Самое простое предположение - Бездельницы, не правда ли? - с хитрой улыбкой спросил Ауле. И, судя по тому, как разом покраснели оба майар, было видно, что такой вариант они тоже в числе прочих рассматривали.
-А вы не думали, почему Древ два? - продолжил Ауле, - Нэсса и Вана, ничего с виду не делая, способны отдавать свои силы тому, кому это нужно. И не только Валар. Кэлвар и олвар, творения моей супруги, как и всё живое, что есть и будет в Арде, содержат в себе частицу Предвечного Пламени. Как и сама Арда, ведь она тоже живая. Однако, Пламя, даруя возможность жить, не даёт самой жизни. После того, как творение завершено, его нужно подтолкнуть, если, конечно, оно задумывалось живым. Арду подтолкнул сам Илуватар. Всё остальное - Нэсса и Вана. Они Помощницы, и пусть вас не смущает скромность этого титула. Без них в Арде не было бы жизни.
-А Мелькор тогда - Мудрец? - предположил Артано.
Ауле неожиданно помрачнел:
-Я и сам не знаю, кто он. Пожалуй, он - единственный из Валар, кто проявился в полной мере как Мудрец. Но этим его сущность не ограничивается. Как Творец он по меньшей мере равен мне. И от всех прочих он имеет свою долю, кроме Нэссы и Ваны. Если предположить, только предположить, что Единый мог ошибиться, то его можно было бы назвать неудавшимся Правителем. Правителем, который оказался слишком Творцом и слишком Мудрецом одновременно, и эта безумная смесь привела его к тому поступку, что он совершил. Но Отец ничего не делает просто так, все его деяния имеют свой смысл, своё предназначение. И проще честно признать, что я не знаю предназначения Мелькора, чем строить предположения, почти наверняка ошибочные.
-Значит, огонь Творения и холодная рассчётливая Мудрость наиболее ярко выражены в нём, - в задумчивости произнёс Курумо. Потом, помолчав немного, с улыбкой обратился к Ауле, - Выходит, если бы ты, Учитель, создал одного майа, то он был бы равен Мелькору?
И, довольный своей шуткой, он засмеялся... И тут же осёкся. Ауле был непривычно мрачен. Артано - задумчив.
-Что такое? - испуганно спросил Курумо, - Я пошутил над тем, над чем не следовало? Если так, то я сожалею, я сказал это по незнанию, а не по умыслу!
-То, чему может повредить шутка, великим не назовёшь, - отстранённо произнёс Кователь, - Ты ничего дурного не сделал.
Тёмные глаза Артано тем временем удивлённо расширились.
-Вот значит как...
Курумо забеспокоился. Кошмар Мудреца - непонимание, и сейчас он не понимал, почему так мрачен Учитель, что так изумило брата. Напряжённое молчание затянулось.
-Озарение более свойственно Творцу, чем Мудрецу, Морхэллен. Не пугайся. - наконец произнёс Ауле, после чего обратился к Артано - Ортхэннер, ты верно догадался. Объясни всё своему брату. И запомните оба. В вашей ситуации вы - сами себе хозяева. Решайте сами, как быть, я не стану вас ни удерживать, ни гнать.
Артано кивнул. Ауле поднялся со скамьи и вышел из кузни.
-Что ты понял, Артано? - запинаясь, спросил Курумо.
-Наш создатель - не Ауле, - вздохнув, ответил ему Ортхэннер, - А я, выходит, не Артано. Созвучно, да, но смысл совсем другой.
-Мы - майя Мелькора... - наконец догадался Морхэллен, - Эру Единый, неужели это так?
-Ауле ведь сам подтвердил, - сказал ему брат, - Давай лучше думать, что делать будем. Смотри. Мы - майа. Наш долг - быть со своим создателем. Но Ауле был добр к нам, и я не хочу его обижать. Вот и получается, и так плохо, и так не лучше.
-Можно разделиться, - предположил Курумо-Морхэллен, - Не обязательно навсегда. Скажем, один уйдёт, второй останется и посмотрит, как будет вести себя Ауле. Запрещать ничего он, как и сказал, не будет, слово своё он держит. Но мы же его не первый день знаем, заметим, если ему уход будет совсем не по вкусу. Если же Учитель сможет с этим смириться, то второй тоже к Мелькору уйдёт.
-Знаешь, а это мысль, - ответил Артано-Ортхэннер, - Тогда я пока остаюсь, а ты иди. Наверняка ведь тебе хочется увидеть единственного, кроме тебя самого, Мудреца.
-Не пойдёт, - возразил Курумо, - Как Ауле сказал? Ты - Творец. Не обижайся, но ты чувствуешь гораздо больше, чем мыслишь. У тебя на лбу будет написано желание увидеть своего создателя, что вряд-ли добавит радости нашему Учителю.
-Да что я тебе, слабак, не удержусь что-ли?! - обиженно буркнул Артано.
-Пойми, тобой и сейчас управляют чувства, не мысли, - принялся увещевать Курумо, - Не спорю, хорошие чувства, благородные. Но потом те же чувства загонят тебя в тупик. Ты будешь видеть, как расстроен Ауле, и начнёшь давить в себе желание уйти. И тебе будет плохо. И Ауле будет не лучше. Он Творец, на твоём месте он вёл бы себя так же, поэтому он будет понимать, как тебе плохо, и винить в этом себя. А я мыслю не так, как вы. Я даже мучиться не буду, факт есть факт, и никакие душевные страдания его не изменят.
-Хорошо, будь по твоему, - сдался Ортхэннер, - Я не уверен, что это правильно, но, похоже, это меньшее из зол. Ладно, я пока за молот возьмусь. Отвлекусь немного, да и сковать что-то особенное надо. Я - Творец. Нельзя мне к создателю с пустыми руками идти.
-Вот, это ты правильно, - Морхэллен улыбнулся, - Тогда я пока в Лориэн, рассчёты закончу. Ты здесь грохотать будешь, рассуждать вслух, а это, знаешь-ли, отвлекает.
Ортхэннер тоже расплылся в улыбке:
-Язва ты, братец! - ласково сказал он.
-Спасибо, я знаю, - шутовски кивнул Курумо и, подхватив свои письменные принадлежности, направился к выходу.
Морхэллен лгал, когда говорил, что не будет мучиться. Будет, да ещё как. Мудрость означает не отсутствие чувств, не бывает такого, а власть над ними. Но ни Ауле, ни Арт... ни Ортхэннер не узнают об этом никогда. Разве только Мелькор, если он тоже Мудрец и мыслит схоже. Но Учитель сказал, в нём много и от Творца. Может и он не узнать. Да ну и пусть.

[Аллор]

Пардон, опять забегалась...
Славный кусок, даже душевный. А то сстрасти-мордасти достали.
И занятное деление на Творцов и Мудрецов Гы, досталось Нэссе и Ване, никто к ним серьезно не относится))
А Манвэ - прям как в том анекдоте про Вовочку: таблички на комнатах в детсаду: "хорошие дети", "обычные дети", "плохие дети", "дети-хулиганы", "дети-паразиты"... "Вовочка":)))))))) И тут: "Мудрецы", "Творцы"... "Правитель)))))))

[Гаэрлин]

Не, ну, если достали, то можно было намекнуть XD
А что до Манве... "Любой государь, а особенно только что пришедший к власти, не может подчиняться тем правилам и условностям, из-за которых люди слывут добрыми, ведь, чтобы сохранить своё государство, он всё время должен идти против своего слова, против человечности, против религии" (с) Макиавели, "Государь". Может, он всю жизнь мечтал из одной лодки посреди Андуина с Мелькором рыбачить, попивая здравур. Да только корона давит на голову, трон... ну, скажем так, совсем не на голову, но всё равно давит. Мне он совершенно не видится чикатилой, и я не уверен, что он хотел бы делать всё то, что делает.

[Аллор]

Не, ну, если достали, то можно было намекнуть XD
А что до Манве... "Любой государь, а особенно только что пришедший к власти, не может подчиняться тем правилам и условностям, из-за которых люди слывут добрыми, ведь, чтобы сохранить своё государство, он всё время должен идти против своего слова, против человечности, против религии" (с) Макиавели, "Государь". Может, он всю жизнь мечтал из одной лодки посреди Андуина с Мелькором рыбачить, попивая здравур. Да только корона давит на голову, трон... ну, скажем так, совсем не на голову, но всё равно давит. Мне он совершенно не видится чикатилой, и я не уверен, что он хотел бы делать всё то, что делает.

Да не у тебя достали, а в фэндоме))) надо же, видать, нечетко сформулировала... У тебя-то нормально все
Ага, Макиавелли оченно врубчивый товраищ был, жизненно писал. "Государь" - мощная вещь, хоть во многом и не позитивная)))
А так-то угу, я то же самое говорю))))
За братьёв-майар уже переживаю...

[Гаэрлин]

"Вот я и вернулся", как говаривал незабвенный Сэм Гэмджи.
Для начала - небольшая объяснительная записка по поводу где же меня носило.
Дело в том, что в какой-то момент эпизоды перестали придумываться строго в хронологическом порядке. Тогда это меня очень сильно напрягло, что и привело к забрасыванию "летописи" на неопределённый срок. Сейчас я отношусь к подобным скачкам по хронологии более лояльно, посему, эпизоды буду сбрасывать по мере их придумывания, а уж потом соберу всё в нечто целостное. Надеюсь, за издевательство над читателями подобные действия приняты не будут =)

Итак, новый эпизод, внимание, хронологически за последним не следующий. Думаю, спойлером это не будет, потому-что саму историю итак все давным давно знают.

-Месть? - Мелькор усмехнулся, - Нет, я не стану мстить. Месть не вернёт тех, кто уже мертв.
-Тогда почему ты не сдаешься? - спросил Тулкас.
-Ты не понял меня, новый Вала, - покачал головой Крылатый, - Я не буду мстить за мертвых, я буду сражаться за живых.
Теперь настала очередь усмехнуться Тулкасу.
-Знаешь, Проклятый, а так даже лучше. А то я никак не мог понять, как Отец мог создать мерзость. Теперь я вижу, что ты не таков.
-Но ты всё равно не оставишь мысли сразиться со мной.
-Не оставлю, - согласился Тулкас, - Ты всё равно должен понести наказание за то, что совершил.
-Эллери Ахэ, Урук и Олог не были виновны в этом, - заметил Мелькор.
-Я знаю. Мы и не собирались воевать с ними, но они пожелали попытаться защитить того, кто им дорог. У них не было шансов, но они всё равно вступили в бой. Я восхищаюсь их решимостью, и мне жаль, что они оказались врагами. Но довольно слов, Мелькор. Защищайся.
Тулкас рванулся с места, выбрасывая вперёд покрытый латной перчаткой кулак. Его удар был очень быстр, однако, Мелькор всё-же успел отбить его. Тулкас тут же ударил левой, но Крылатый отпрянул назад, выставив на пути удара меч клинком вниз.
-А ты хорош! - захохотал Тулкас, подставляя наручи под удары Мелькора. Чёрный меч легко рубил сталь, но перед доспехом воинственного Валы он был бессилен. Всё-таки он не был создан для битв с другими айнур. Мелькор выждал момент, и, пропустив очередной удар мимо себя, попытался атаковать сбоку. Увы, Тулкас тоже был хорош. Клинок снова бессильно заскрежетал по стали наручей, и новый Вала обрушил левый кулак на грудь Мелькора. Удар оказался настолько силён, что Крылатого отбросило назад, к подножью его собственного трона.
-Вот так, Проклятый! - глумился Тулкас, - А теперь иди сюда!
Мелькор взревел и, сжимая меч одной рукой, бросился вперёд. На полпути он резко оттолкнулся от пола, и за его спиной распахнулись черные крылья.
"Хорошо, что встретились в тронном зале, - отстранённо подумал Чёрный Вала, - Здесь потолки высокие".
Пролетая над Тулкасом, он нанёс резкий колющий удар, и, приземлившись в другом конце зала, обернулся. Воинственный Вала лежал не полу, закрывая рукой грудь, и, запрокинув голову, смотрел на него.
-Оромэ! - неожиданно воскликнул Тулкас, - Нет! Опусти лук! Это мой поединок.
-Как знаешь, - донёсся из-за спины Мелькора голос Охотника, - Просто мне показалось, что ты уже проиграл.
-Не дождёшься, - мрачно пробормотал Тулкас, поднимаясь на ноги и отбрасывая в сторону расколотый наруч, - Давай ещё раз, Летучий! Теперь поддаваться не буду!
"Хвастун, - мысленно усмехнулся Мелькор, - В последний момент же успел, да и рука наверняка сломана. Но храбрости и самообладания ему не занимать."
Мелькор вновь повторил тот же манёвр, но на этот раз пролетел не над Тулкасом, а справа от него, нанося в полёте рубящий удар. Однако, на этот раз воинственный Вала его удивил. Тулкас резко присел, пропуская над головой меч, выпрямился и, чуть повернувшись, схватился рукой прямо за клинок. Его хватка была так сильна, что Мелькор, не удержавшись в воздухе, перевернулся через голову, выворачивая плечо, и ударился спиной об пол, ломая крылья. Однако, рукояти из рук не выпустил. Тулкас ухватился за клинок обеими руками и, издав боевой клич, взмахнул мечом. Мелькора подняло в воздух, его пальцы разжались и он покатился по полу.
-Зачем так сильно-то затачивать?! - прорычал Тулкас, с остервенением отбрасывая меч в сторону, - Всё кончено, Проклятый, ты проиграл.
Мелькор не ответил. Он просто поднялся на ноги и, сжав кулаки, пошёл на Тулкаса.
-Вот упрямец! - огрызнулся Тулкас и пошёл навстречу. Он уже не мог сжать кулаки, черный меч до кости рассёк его ладони даже сквозь перчатки. Его правая рука действительно была сломана, но он старался не подавать вида. Врагу нельзя показывать слабость. А он ведь на самом деле очень слаб. Он не может взлететь, как Мелькор, или Манвэ, он почти неспособен творить, всё созданное им грубо и безжизненно. Да, его майар сильны, сильнее многих других, но только двое, он сам и Нэсса, знают, что они - дети его облика, а не духа, что они рождены так, как рождаются эрухини. А всё потому, что он слаб. Его сила - это сила облика, дополненная силой воли, которая питается силой его обиды. Обиды на то, что он слаб. Обиды на то, что он сотворён в числе младших, слабейших айну, и что по Замыслу его не должно было быть в Арде. Смотри, мятежный собрат мой! Твоя сила была рождена вместе с тобой, поэтому ты не знаешь её цены. Зато я знаю. И поэтому только я смогу победить тебя.
Мелькор поднял кулак и ударил его. Потом ещё, ещё, ещё... Тулкас не блокировал и не уворачивался. Он стоял нерушимо, словно стена, выкованная из лучшей стали, и бил в ответ. И смеялся. Безумно хохотал в лицо своему врагу, и в этом смехе были горечь и боль. И гордость. Гордость за то, что он, Тулкас, прозванный Астальдо, слабейший из всех Айнур, сотворённых Отцом, смог сокрушить оковы собственной судьбы, что не дано даже Аратар, сильнейшим из сильнейших.
Почувствовав нужный момент, Тулкас что есть силы ударил лбом между глаз Мелькора. Голова почти сразу закружилось, и перед глазами начало темнеть, но Проклятый уже падал. Едва коснувшись пола, Мелькор попробовал подняться, но Тулкас рухнул рядом с ним на колено и ударил его пятой ладони в висок, вложив в этот удар все оставшиеся силы. Черный Вала вытянулся на полу и больше не шевелился.
-Он... мертв? - изумлённо спросил Ауле.
-Он не может умереть, - ответил Ульмо, - Но посмотрите на него и запомните получше. Потому что он больше никогда не сможет принимать этот облик.
Тулкас стоял на коленях возле тела Мелькора и смотрел в его лицо. Странно, но оно было спокойным и умиротворённым. Пожалуй, даже счастливым. Это даже испугало Тулкаса. Потом он понял.
-Ты отдал долг, ведь так, собрат мой? - с улыбкой произнёс он, - Ты пал в бою ради них так же, как и они погибали ради тебя. Ты сделал даже больше, ведь я не смогу сейчас преследовать тех, кто смог уйти. Мне жаль, что всё так сложилось, собрат мой. Ты был бы великим Правителем.
-Он тебя слышит, - заметил Оромэ. Тулкас не ответил ему. Он поднял Мелькора на руки и пошёл к выходу.
-Нам пора, собрат мой. Уверен, тебе понравится Валинор. Мы вложили много сил в эту землю, и она расцвела. Хочется верить, что когда-нибудь эрухини сделают Арду такой же, и даже лучше.
Кровь обильно лилась из рассечённых ладоней Тулкаса, оставляя на чёрном одеянии Мелькора ярко-алые следы. Эти руки больше не сожмутся в кулаки, чтобы защитить Арду. А других у Тулкаса не будет. Он никогда не сможет сотворить облик, подобный этому, как Йаванна не сможет сотворить вторых Древ.
-Правда, полюбоваться на Валинор ты пока не сможешь. Придётся какое-то время побыть в Мандосе. Ах да, ты же не знаешь... Мандос - это место, сотворённое Намо. Это особое место. Только там дух вновь может обрести облик. Не сразу, конечно, это может длиться очень долго. Но когда ты вновь воплотишься, ты выйдешь из Мандоса и увидишь, как красиво вокруг. И всё будет по старому, как в чертогах Отца. Мы все снова будем вместе.
Покачиваясь от накатившей слабости, Тулкас вышел из зала.
-Ему сейчас очень плохо, - сказал Оромэ, глядя ему вслед, - Когда-то, ещё в чертогах Отца, лишь Нэсса и Близнецы не смотрели на него свысока. И для него очень тяжело - сражаться с одним Близнецом по приказу другого.
-Не думаю, что Манвэ было легко отдавать такой приказ, - покачал головой Ульмо.
-А я и не говорю, что легко, - согласился Оромэ, - Ему от этого, пожалуй, ещё хуже, чем Тулкасу.
-Но если бы он не отдал его, - произнёс Ауле, - То он не мог бы быть Правителем.
-Но Тулкаса действительно жаль, - Ульмо вздохнул, - После того, что с ним сделал Мелькор, он уже никогда не станет прежним.
-Не надо жалеть Тулкаса, - жёстко ответил Оромэ, - Оскорбление жалостью от остальных айнур заставило Тулкаса стать тем, кто он есть, и именно этот путь привёл его сюда. Так что Мелькор виноват намного меньше нас всех. Я не жалею Тулкаса, это ему впору жалеть меня, потому что я слабее его, и никогда не смогу сделать то, что сделал он. И ты не жалей. Лучше гордись тем, что ты - собрат самого Тулкаса.

[Аллор]

С возвращением!!!! На самом деле, очень рада видеть
*сама порой на неделю пропадаю, то разъезды, то работа, а уж про "Алатиона" вообще промолчу...

А мне новый кусок нравится! Во-превых, такой трактовки мне еще не попадалось, во-вторых (гы) - созвучно моим заморочкам на сей счет)))))) Ну да, "своя рубашка ближе к телу":)
А если серьезно, то как-то непротиворечиво вышло, с точки зраения и сути, и сущностей, и самого конфликта, опять же, и накал есть, и напряжение.
Ну в самом деле, не версию же ЧКА-1 брать))))
И удалось показать и гнев без ненависти, и необходимость без лишнего азарта, что ли.
Может, выпадает слово "глумился" в этой фразе:

Вот так, Проклятый! - глумился Тулкас, - А теперь иди сюда!

Т.е. глумятся - это когда уже и в победе уверены, и вообще "глумление" обычно процесс Скажем, "- 10 раз упал-отжался, - глумился Тулкас над поверженным Мелькором":) - было бы точнее. Т.е. глумился - как бы протяженное время, а по действию у тебя - чисто ремарка идет, т.е. как именно Тулкас к Мелькору обращается. Имхо, лучше бы "ухмыльнулся", "расхохотался", "крикнул", наконец.

*уф, обещать уже стыдно, но если выкрою минуту, хотелось бы нарисовать, да-с*

[Гаэрлин]

Так на момент глумления Мелькор лежит плашмя у подножья собственного трона. Хотя, да, "глумление" тут вряд-ли подойдёт, у моего-то Тулкаса роднее Мелькора только Нэсса. Это не глумление, это скорее насмешка, так сказать, фирменный стиль Тулкаса (ну не делать же его и впрямь "бегающим и смеющимся"? ) Правда *и тут мне очень стыдно* что-то не идёт в голову формулировка...
Кстати, о заморочках. То есть, заморочки были насчет хиленького Тулкаса, который даже майяр создать не смог, пришлось биологически (хе-хе) делать? Если да, то я сейча уверую в единое информационное поле Земли. И Арды до кучи.

[Аллор]

Так на момент глумления Мелькор лежит плашмя у подножья собственного трона. Хотя, да, "глумление" тут вряд-ли подойдёт, у моего-то Тулкаса роднее Мелькора только Нэсса. Это не глумление, это скорее насмешка, так сказать, фирменный стиль Тулкаса (ну не делать же его и впрямь "бегающим и смеющимся"? ) Правда *и тут мне очень стыдно* что-то не идёт в голову формулировка...
Кстати, о заморочках. То есть, заморочки были насчет хиленького Тулкаса, который даже майяр создать не смог, пришлось биологически (хе-хе) делать? Если да, то я сейча уверую в единое информационное поле Земли. И Арды до кучи.

Так вроде он только насекундочку приложился, ежели по тексту))) Т.е. тут именно что не длительный процесс, а ремарка к фразе. Ну и да, опять же, при таком раскладе само понятие глума не подходит. Естессно, не делать, равно как и "краснорожим качком"(с) (Звирь). Почему и думаю про "усмехнулся" или даже "выдохнул". Т.е. не что делал, а как сказал вот эту фразу. А хоть и "процедил" (понеслась душа в рай, своим-любимым делюсь))). "Рыкнул" - тоже вариант, возможно))))
Будем устраивать brainstorm:)))))
Да, кстати, во фразе насчет приказа, думаю, что не "отдавать" а "отдать".

Насчет заморочек - ну примерно, т.е. версия ЧКА-2 насчет какого-то там располовинивания сущности Айну Тулкаса мне как-то не, но что он не из сильнейших, и явился позже, т.е. то ли в Песне не шибко пел, то ли темы своей там не обрел (не получил), а почему - возможно, и впрямь был из "массы", тем не менее... У меня в ПКА малех на сей счет есть:
– Что огорчает Тебя, о Единый? – порывисто приблизился к сияющему престолу лучащийся огненно-золотистым светом один из младших Айнур.
и:
Когда Эру развернул перед Айнур музыку, один из младших Айнур, Тулкас, не решился вплести свой мотив в мелодию. То ему казалось, что слишком неуместным он будет, то – ненужным, ибо и так все совершенно. Попробовал присоединиться, когда возник диссонанс Мелькора, – все равно уже возникло смятение... Его привлекали бешеные ветра Манвэ и яростное пламя Мелькора, неистовая мощь вод Ульмо и весомая красота построений Ауле. Старшие – сильные, умелые...

Когда они уходили, чтобы дать бытие предпетому миру, неясная робость не дала ему выйти вперед и отправиться туда же, дабы создавать и развивать многообразие форм и сущностей, смутно роившихся в воображении. Куда ему – младшему, не обретшему ясной темы, не увидевшему что-то свое, особенное в ткани видения... Не решился...

Но забыть, как это сделали многие, едва обратившие внимание на уход четырнадцати, – не смог. А для него словно потускнели Чертоги Творца – без золотисто-лазурного пения Манвэ и переливчато-сияющей улыбки Варды, струящейся зелени танца Йаванны и неугомонного кружения Оромэ. Даже черно-стальной вихрь Мелькора вспоминался без неприязни.

А еще – стремительно-веселая, как блик на гребне увиденной в видении волны, звонко-яркая, лучащаяся... Нэсса. Ему не хватило тогда ее задорной, беззаботной решительности. Она звала его с собой, но он не мог идти просто так – он должен был быть – кем-то, быть нужным...

* * *
И вот его час настал – он будет с ними, он защитит их покой, их творение, их музыку.

– Позволь мне, Отец...

Перед ним предстала Арда – затянутая дымом, корчащаяся в чаду и угаре, сотрясаемая вскипающей лавой...

Валар – изменившиеся, усталые, озабоченные... Помрачневший Манвэ, сердитый Оромэ, возмущенный Ульмо. И радостно кинувшаяся навстречу Нэсса.

– Тулкас, это ты! Ты все-таки пришел! А у нас тут такое... Но ничего, справимся, а я так рада...

И он рассмеялся – счастливо-неуместно. Он был – дома. И он защитит этот дом, где его ждали. Ничто и никто не остановит его. И сильнейший из Айнур не выдержал бурного натиска и отступил во Тьму.

А новый Вала приблизился к Манвэ и произнес слова присяги Повелителю нового мира: «...отныне и впредь, во имя Арды...»

– Ныне это твой дом, брат, – произнес Манвэ, положив руку на плечо Валы. – И наречешься отныне Астальдо, ибо это твоя тема в музыке.

Так что насчет биологически созданных майар я как-то не задумывалась)))) (а, с другой стороны, уж прорастать Ардой, так прорастать)), но насчет того, что он из младших стал "опорой трона" - куда-то туда же

[Гаэрлин]

Показывал другу-анимешнику, он это назвал "синдром Рока Ли". ЕМНИП, из "Наруто", кажется. В том смысле, что Тулкаса подстёгивала собственная слабость и сильным он стал потому, что был слаб, как бы парадоксально это не звучало.
Что же до "Тулкаса с человеческим лицом"... Да, тут я нескромно как-то подумал) В общем-то, простая мысль, сделать из Тулкаса образца ЧКА, ведущего себя, как американский солдат во въетнамской деревне, Тулкаса чувствующего. Он, конечно, старый солдат, и не знает слов любви, кроме команды "ложись", но всё-таки сделан из того же теста, что и остальные.