Готическая книга Арды. Про готов в Арде, Откуда появились вампиры в Средеземье? Опции

[Том Бомбадил]

Видел где-то в сети ещё одну забавную вещь:

"Случай в Древлепуще
Темный Эол
(Высоцкий, "Случай в ресторане")
"Бомбадил это Айну."
Светочь."

В принципе ваши переделки от моих ничем таким особенным не отличаюся.

А с "Готической книгой" случай особый.
Она вызывает странные неоднозначные реакции у читателей.

Когда я начал писать самые первые части, то заметил, что отзывы на них почти гарантировано приходят сразу. А не через пару недель как обычно. Кому-то эта вещь нравится, кому-то не очень, кто-то совсем ничего в ней не понимает. Но что ни будь по этому поводу они почти всегда пишут.

Поэтому разместив её местах в двадцати, я терперь сижу, и получаю кучу отзывов и личных писем.
Что не может не радовать.

[Темный Эол]

Может и не отличаются. Но! Переделка смешна когда понимаешь что именно переделывалось. А я, оригинальных песен не знаю, поэтому ваших переделок оценить не могу. Впрочем у вас и без меня наверняка полно читателей-почитателей и забитая респектами личка, так что отдельно взятый я вас волновать не должен.

[Аллор]

Ув. Бомбадил, а орфографией и пунктуацией вы из-за нехватки времени не озаботились? Вот хоть ваш последний коммент...

Впрочем, когда столько отзывов - того или иного толка, то вероятно, и впрямь некогда... Только радоваться.

Тогда да, суетно...

[Том Бомбадил]

Да с запятыми есть небольшие проблемы.

[Аллор]

Есть, увы. А "что-нибудь" пишется так, а не как у вас в последнем посте.

Вы на "придирки" не обижайтесь, просто, если у вас есть кто-нибудь, кто в состоянии побыть "бета-ридером", было бы хорошо перед тем, как публиковать свои вещи, отдать их на вычитку...

[Том Бомбадил]

Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть седьмая.
Бери шинель, пошли домой

Гробовых дел мастер Мандос от устойчивого отсутствия клиентуры в «Бесмертыных землях» претерпевал систематические крахи своих коммерческих начинаний. От безысходности он начал пить горькую, и однажды даже попытался заложить в ломбарде свой лучший выставочный гроб. Глаза его были ярко-жёлтыми как у мартовского кота, и горели неугасимым пламенем вечных поисков. Он целыми днями шлялся по Валинору, выпытывая, не помер ли кто.
В точно таких же исканиях постоянно находились Ниена-плакальщица, Ауле мастер ковки чугунных оградок, Яванна производитель похоронных венков, и многие другие.
Подобным бизнесом занимался и владыка Лориена Ирмо с супругой. Его «Сады вечных грёз» в народе прозвали усыпальницами.

Феанор каждый день, выходя из дому, постоянно сталкивался с назойливым вниманием этих гробовщиков. Выстроившись в ряд перед его домом они все дружно стаскивали с голов свои картузы, (все кроме Ниены разумеется) и хором осведомлялись о здоровье батюшки. Феанор обычно буркнув на ходу «Не дождётесь гады!» устремлялся в свои мастерские.
Но в этот день… впрочем, с гибелью светозарных ёлок Яванны, утро того дня так и не наступило. Как впрочем, и самого дня в нашем понимании этого слова.
Хотя не наступившее утро, так и не наступившего нового дня, нисколько не помешало с самого раннего утра, всем этим могильным воронам, слететься к воротам Феанора.
Прошмыгнуть мимо них незамеченным Феанору ясное дело не удалось.
Мандос плёлся за ним почти до самой Туны, расхваливая на ходу достоинства своего товара:
– У Ирмо разве ж товар? Тудыть его в Гилтониэль! Вот у меня каждый гроб огурчик! Гроб – он одного леса сколько требует…Всего за тридцать два рублика уступлю! В самонаилучшем виде, с глазетом, отделкой, кистями… Благодать твою в Аман! У Ирмо уже давно и материал не тот, и отделка похуже будет, и кисть жидковата, тудыть её в Мириэль… Можно даже в кредит! –

Наконец терпение Феанора истощилось:
– Хрен с тобой! Делай! Глазетовый с кистями! В кредит! –

Гробовых дел мастер, мгновенно испарился выполнять заказ. Феанор усмехнулся и пошёл себе дальше. Он знал, что выплачивать кредит полностью ему уже не придётся.

Появившись в городе Феанор, собрал толпу нольдоров у подножия Туны. И при свете горящих факелов произнёс пламенную зажигательную речь, прямо как Морфиус перед жителями Зеона.

«Доколе можно терпеть эти издевательства?! Валары обещали нам вечную жизнь, в бессмертных землях! Но из-за их гнусных козней мы потеряли сначала королеву, а теперь и короля! И не думаю, что это были единственные жертвы их извращённых прихотей! Посмотрите, друг на друга, пересчитайте своих родных и близких. Все ли на месте? Не удивлюсь, если вы ещё кого-то недосчитаетесь!
И не смотря на все их выходки, я помню о главном.
МЫ ВСЁ ЕЩЁ ПОЧЕМУ-ТО ЖИВЫ!
И МЫ ИХ НЕ БОИМСЯ!
Наш вождь и учитель предал нас, но даже он уже покинул эти земли. Так что же тогда нас здесь держит? Поехали домой! Валары затащили нас сюда подлостью, и по тихому хоронят нас здесь одного за другим. А в это время в Средиземье скоро народится новая раса смертных, которые не живут и ста лет, и от любого сквозняка мрут как мухи! И нас хотят лишить этого зрелища! Средиземье ждут долгие кровопролитные войны. Вся эта земля покроется кладбищами и братскими могилами. Не без нашего участия разумеется. Здесь такого развлечения до смерти не дождёшься! Поехали домой!
Поехали и спросим нашего учителя:
Почему он нас здесь бросил, и куда он дел наши камни?!»

Формальный повод для возвращения на родину, придумали быстро. Нольдоры решили изобразить, что хотят забрать у Мелькора сильмариллы, чтобы отдать их Яванне. Пусть повесит их на свои перегоревшие ёлки, и успокоится. Феанор с сыновьями даже торжественно поклялись не ведать покоя, пока не вернут свои камни. Они и впрямь были не прочь себе их вернуть.

Валарам идея вернуть свет Амана себе любимым, очень даже понравилась. Правда Манвэ из вежливости всё же прислал к уже собирающимся в поход нольдорам, своего посланца. Который просил Феонора погостить ещё немного. Но Феанор разумеется вежливо и твёрдо отклонил его предложение.

Подхалимов ваниар за их выкрутасы, решили с собой не брать. Пусть теперь ради прихоти владык, живыми в гроб ложатся. А тормознутые телери, как обычно не могли взять в толк, что уже пора домой ехать, и без «Дорогого учителя», везти никого не хотели. До них никак не доходило, что Мелькор давно переправился и без их помощи. И вообще стронуть их с места в один день, ещё никому не удавалось, на это нужны долгие годы, а иногда даже целые тысячелетия.
Вести переговоры столько времени, Феанор ясное дело, не хотел, терпения у него уже совершенно ни на что, не хватало. И поэтому дело очень скоро дошло до драки. Которую валары в предвкушении кучи свежих трупов, для своих излюбленных занятий, останавливать, естественно не стали.

После боя припёрся один только Мандос, до которого, наконец, дошло, что платить за изготовленный в кредит королевский гроб наилучшего качества, никто не собирается. Он сперва конечно накинулся на нольдоров, уже садящихся на отвоеванные корабли. Грозил им разными бедами и несчастьями в пути, и на своей далёкой родине. Убеждал Феанора что это очень плохая примета, уезжать из дому не уплатив гробовых дел мастеру по счёту. Но Феанор лишь красноречиво махнул рукой в сторону поля боя. И обрадованный новой работой Мандос, резво побежал снимать мерку со свежих покойничков.

Продолжение этой истории, как вы уже догадались, следует. Но разумеется оно будет как ни будь в другой раз.



Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть восьмая.
Торжественное прибытие Феанора на родину.

Один из братьев Феанора, благоразумный Финарфин увидал, что всех отвоеванных у телери посудин, на всех всё равно не хватит. Не расторопным корабельщикам не хватило даже целых столетий, чтобы как следует подготовиться к отъезду. И он со своими дружинами повернул до дому. За его посильное участие в увеличении трупов для самых массовых в истории Валинора похорон, валары ему многое простили. Стараясь отвести от себя подозрения в смерти Финвэ, они теперь валили всё на Феанора. Утверждая, что если даже Мелькор и не убивал Финвэ, ограничившись кражей камней, то Феанор и сам вполне мог убить своего отца, за то, что тот не уберёг его сокровища.
Многие в городе этой сплетне поверили, и к походу Феанора, больше присоединяться никто не стал.

Кораблей как раз хватало на воинство Феанора, а на его брата Финголфина уже нет. Получалась не разрешимая дилемма про волка, козу, и капусту.
Феаноринги вполне могли переправиться первыми. Но назад к Финголфину без корабельных команд, эти корабли уже не поплывут. Если феаноринги привезут их назад, то получится, что они и сами все вернутся обратно. Потому как романтичные телери, заботились больше о готичности кораблей, чем об их вместимости. Тем более что финголфиновцев было ещё и немного больше, чем феанорингов. И потому было решено, что Феанор переправляется один, а Финголфин с войском, переходит море по северным льдам Хелкараксэ. И чтобы они там не заплутали впотьмах, Феанор обещал зажечь сигнальные костры на побережье.

И когда его флот достиг холодных и пустых берегов Лосгара, то выяснилось, что жечь здесь костры было решительно не из чего.
И поэтому Феанор недолго думая, приказал жечь эти жалкие посудины, которые теперь больше ни на что и не годились. Тем более что часть из них затонуло по дороге, наглядно показав тем самым, полную никчёмность телерей как кораблестроителей.

Тем временем Мелькор уже успел прочно обосноваться в Средиземье. Перелёт через море обошёлся ему недёшево. Унголиант оказалась самым бессовестным таксистом в Арде. Как мифическая птица Рух, она требовала по драгоценному камню за каждый взмах крыльев. Или на чём она там ещё летала? Едва высадившись на берегу, не довезя Мелькора до дому ещё довольно приличный отрезок пути, она снова стала требовать платы в грабительских размерах. «Мол, всё командир, дальше не повезу, добавить бы надо».
Выцыганив у пассажира все имеющиеся в наличии драгоценные камушки, Унголиант на том не успокоилась, и с ножом у горла продолжала требовать в уплату за провоз, ещё и сильмариллы.

Прижатый в тёмном углу Мелькор, стал кричать «Караул»!!! По счастью его крики услыхали его сторожевые псы огненные балроги, и алчной Унголиант пришлось весьма не сладко.
Говорят, что в последствии жадность сгубила Унголиант окончательно. И с тех пор про неё, никто больше не слышал. Но ходят упорные слухи о том, что никакой Унголиант. в природе никогда и не существовало. Просто Мелькор, напугав тенью паучка доверчивых нольдоров, позже и сам испугался собственной выдумки. И убегая от страшной тени, просто растерял все свои камни в снегу. В таком виде его и нашли верные балроги. Он лежал в сугробе, прижимая ларец с сильмарилами к груди, и в беспамятстве кричал кому-то «Не отдам тварь»!
Верные слуги не стали расстраивать своего хозяина, что там никого не было. Тем более, что это дало им лишний повод, выслужиться в его глазах.

Вернувшись в родной Ангбанд, Мелькор быстренько навёл шороху на робких синдар, уклонившихся от участия в его освобождении. А так же на готичных угрюмых гномов. Которые уже успели прорыть себе подземный ход под морем, из того самого склепа в Валиноре, где они были замурованы валарами. За их вечно угрюмый вид, и привычку свирепо хмурить кустистые брови, эльфы стали звать их наугримами.
Эти угрюмые горцы научили сумеречных эльфов Тингола, жить в мрачных подземных пещерах. Ибо это очень готично. Не желая больше иметь дело со своим бывшим вождём и учителем, Тингол заказал у гномов строительство тайного подземного города Менегрот. Окружив его к тому же ещё и магической завесой, своей майарской супруги Мелиан.

Мелькор, который с нетерпением ждал прибытия своего любимого ученика Феанора, которому наверняка придёт в голову спросить, куда же это запропастились его любимые камушки, занялся срочным ремонтом своего родового склепа. Он едва успел наглухо запечатать ворота, как с побережья донёсся готичный звук боевых рогов Феанора. От неожиданности Мелькор, успел даже наложить перед своими вратами три огромные кучи, которые отныне стали звать Тангородримом.
Словом теперь уже всё было готово к торжественной встрече Феанора.

О дальнейших приключениях готических эльфов в Средиземье, вы узнаете из следующей квэнты.


Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть девятая.
О солнце, луне и прочих гадостях

Нольдоры, в отличии от нерасторопных телери, собрались, и выехали из Валинора не теряя времени даром. Можно даже сказать, в один день и выехали. Но к сожалению с отчётом времени, в то время возникли, так сказать, временные затруднения. Извиняюсь за тавтологию. Может оттого, что утлые готические ладьи, им выстрогали неторопливые эльфийские парни телери, то и получилось так, что пока они переплывали не особо широкое море от Арамана до Лосгара, лик Эа успел претерпеть значительные изменения.
Впрочем, они это не сразу и заметили.

Мелькор успел за это время, возвести Ангбанд с Торогодримом, а Тингол не без помощи гномов Дориат. А до того, Моргот и Тингол с гномами успели встретиться, узнать друг друга с плохой стороны, и навоеваться всласть.
Где-то на востоке вот, вот уже собирались пробудиться люди.

Валары успели придумать для Мелькора, и всех прочих опальных эльфов вампиров не хилую подлянку, и даже частично воплотить её в жизнь. Уяснив, что потерявшие счёт во времени нольдоры сильмарилов так скоро не вернут, Яванна решила в кои веки поработать сама. К тому же Феанор и самого начала, весьма не двусмысленно показал ей фигу, по поводу этих камушков.
Она села под свои погубленные ёлки, и как тронутая умом стала напевать себе под нос. Что-то там типа:
«Раз-два-три! Ёлочка гори»!
Тронутая такой крутой готической фишкой, Ниена тоже временно оторвалась от своего оплакивания жертв массовой резни в гаванях, и перенесла свои истеричные рыдания под те же самые две ёлочки. Чем окончательно загубила несчастные деревца. Но перед тем как завянуть вторично. измученные растения оставили после себя пару плодов. А ещё точнее один. Второй плод оказался бледным лунным цветком, и созреть не успел. Или может обрадованная плодами своих трудов Яванна, просто слишком рано его сорвала. Ауле сковал для этого огненного апельсина, и недоспевшего лунного лимона, две небесные ладьи. Они должны были ходить по небу, куда быстрее телерийских судов. Космическая техника всё же тебе, а не хухры-мухры!

Помогал в постройке этих небесных судов, какой-то там загадочный народ Ауле. Только непонятно что это за народ был. То ли замурованные в пещеру, и уже сбежавшие, посредством подземного хода, семь праотцов гномов. Мало ли, может, уже успели в Средиземье народ гномов породить, и частично назад вернуться. Тем же межконтинентальным потайным ходом.
А может нольдоры, которых Ауле вроде тоже ремеслу обучал. Хотя они вроде почти все вместе с Феанором двинулись. Самые искусные, и отважные уж всяко с ним ушли. Одни только недотёпы остались.

В небесные ладьи, посадили пару лётчиков испытателей, в чине майар, и велели пока пообкатывать суденышки, не сильно светясь перед остальными тёмными народами. Тилион был своего рода Гагариным, и именно он подвергся нападениям злобного Моргота. На Валентину Терешкову, которую позже звали то, огненной девой Ариен, то просто солнышком нашим, Моргот покушаться уже опасался.

Впрочем, может валары запустили-то в небо два светила. А в Средиземье видели всего одного Тириона, принимая его за большую звезду. И Мелькор решил, у Варды начались проблемы со зрением, и что надо бы эту блуждающую звезду-мутанта убрать с неба. Пока этим лунатизмом и другие звёзды не заразились. Где была в это время Ариен, не понятно.

И готичные валары, убедившись, что вроде как подарили Средиземью свет, сами решили от него закрыться. Подняли Пелорские горы на небывалую высоту. Вернувшегося с частью своего войска Финарфина, посадили на заставу, охранять их границы. А остаткам телери, разрешили потихоньку отстраивать новые корабли, и охранять морские рубежи.
Это вместо того чтобы защитить самого Тилиона, они закрылись сами. Мол, пока Моргот будет его по небу гонять, глядишь, их самих и не тронет. Главное спрятаться за высокими горами, чтобы Моргот увлечённый погоней, туда случайно вслед за Тилионом не залетел. Таким образом, омрачённый и готичный Валинор полностью ушёл во мрак. А Лунный Тилион бегая по всему небу от злобного Моргота, постоянно сходил со своей орбиты.

За это время Феанор только, только успел переправиться морем от Арамана до Лосгара. И зажечь там корабли в виде сигнальных огней. А Финголфин увидев эти огни, только, только успел вступить на лёд Хелкараксэ. Учитывая, что противоположный берег был запросто виден, даже невооружённым эльфийским глазом.

Передовые отряды орков упырей, тоже, кстати говоря, успевших порядочно расплодится за это время, тут же без лишних слов напали на высадившихся нольдоров Феанора. Поскольку орки привыкшие биться с предателями синдарами, разницы никакой между теми и другими не видели. Сам Мелькор, страдая различными маниями после случая с Унголиант, из своей крепости больше не выходил. И поэтому не знал, что его войско верных орков, по ошибке атаковало, войско его любимого ученика.

По прежнему не понятно, где в это время шаталась солнечная дева Ариен, но Тилион вроде немного посветил воюющим. И битву эту позже назвали – Битвой-под-звёздами. Поскольку блуждающего по небу Тилиона, тоже все сперва принимали за блуждающую звезду. Может Моргот его тоже тенью Унголиант напугал?

Отважный Феанор, наголову разбив войско орков упырей Моргота, вырвался далеко вперёд без охраны. Он хотел предупредить своего учителя, о том, что произошла, просто чудовищная ошибка. И это тоже оказалось, его большой стратегической ошибкой.

Но об этом как всегда повествует, совсем уже другая квэнта.


Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть десятая.
Гибель Феанора и первый восход солнца

Феанор не обращая внимания на то, что остался совершенно один, с боем прорывался к вратам Ангбанда. Крича, что ему срочно нужно переговорить с самим Мелькором. Но навстречу ему выскочили его верные сторожевые балроги:

– Вот ещё хозяина беспокоить! –
Рявкнули готичные порождения тёмного пламени. Поскольку Мелькор уже давно был немного не в себе, а его верные слуги не хотели, чтобы пошли слухи о его невменяемости.
Они уже давно сами руководили от его имени. Поэтому между ними и Феанором, началась отчаянная и неравная схватка.
Говорят что Феанору, удалось даже сразить нескольких огненных собак, прежде чем он получил множество серьёзных ожогов, несовместимых с эльфийской жизнью. Но балрогов у Мелькора было как собак нерезаных, а Феанор он такой один. И когда его сыновья подоспели, и сумели отогнать от отца огнедышащих собак, было уже ясно, что они его уже теряют. Испустив последний взгляд на скрытые трёхглавым Тангородримом врата Ангбанда, где скрывался так и не вышедший к нему Мелькор, Феоанор наконец разозлился по-настоящему:

– Ах вот он как! Я-то с ним по-хорошему хотел договориться, а он собак на меня своих спускать! Ну, вот что сыновья мои верные, отныне Мелькор будет для всех нас Морготом!
Врагом всех настоящих готов то есть. Пусть теперь он хоть трижды самым чёрным готом будет. Никаких ему теперь поблажек! Он сам эту войну начал, а мы её закончим. Нашей полной победой естественно! А камни вернуть любой ценой! Мы клятву давали, так что теперь придётся её исполнять! А я свою часть клятвы уже выполнил! Остальное за вами. –

Сказал и весь вспыхнул как Феникс ярким пламенем. Потушить его сыновьям уже не удалось. Так и сгорел весь дотла. Причину его самовозгорания установить не удалось. Возможно балроги уже научились испепелять взглядом на расстоянии, лишив сыновей Феанора последней радости. Готично похоронить своего отца, со всеми почестями.
Из-за этой подлости феаноринги так ополчились на Моргота, что использовать подобную фишку никто из балрогов больше никогда не решался.

К счастью павших на поле боя хватало. Как со одной так и с другой стороны. И феаноринги утешились тем, что не дали оркам забрать своих покойников. И с огромным энтузиазмом, занялись похоронами своих и чужих мертвецов. Так в Средиземье было забабахано самое первое готическое кладбище, для эльфов. И огромная братская могила для орков. Особенно нольдоров порадовал факт, что все их похороненные братья, честно пали в бою, а не загнулись как в Валиноре, от скуки и чёрной депрессии. Хотя может так было бы и немного готичнее.

Орки сначала попытались выкупить своих павших в битве воинов. Предлагая в обмен на них, даже все три сильмарилла. Поскольку очень хотели уложить их в своём подземном склепе. И прислали своего посланца для переговоров. Но поскольку Феанор перед смертью, повелел не давать больше врагу никаких поблажек, результатом этих переговоров стала очередная драка. И орки оставив на месте переговоров кучу трупов, захватили в плен Маэдроса. Старшего из сыновей Феанора. Маэдрос был прозван – Высоким. И теперь прикованный врагами на одной из вершин Тангородрима за руку, стильной готической цепочкой, представлял собой, очень даже высоко-готическое зрелище. Да и висел он теперь, выше всех.

И в этот момент, лунный Тилион перестал, наконец, притворяться, блуждающей звездой переростком. И осветил во всей красе это знаменательное событие. В лунных лучах, подвешаный Маэдрос выглядел особо готично. А когда воинство Финголфина завершило наконец, свою первую полярную экспедицию, солнечная дева Ариен, приступила наконец к своим прямым обязанностям. Незнамо где летавшая до сих пор, она встала на свою орбиту, и больше с ней уже никогда не сходила.

А где-то на дальнем востоке, пробудились после глубокой спячки люди. Пробудились они только для того чтобы увидеть восходящее на западе солнце. Заступить на свою положенную орбиту по человечески, своенравная Ариен не смогла. Проснувшись и поглядев на самый первый в Средиземье рассвет, люди тут же по быстрому собрали свои немногочисленные манатки, и двинулись на запад посмотреть, откуда это там вылезло красное солнышко. То, что отныне оно вставало теперь только у них на востоке, нисколько их не смущало.
Финголфин вместе с солнышком крепко перепугали орков. И поскольку все эти орки были упырями, то теперь они старались, из своего склепа лишний раз не высовываться.

Предавая земле своих павших во время переговоров, и тех, кто замёрз во время полярного перехода воинов, нольдоры чуть было совсем не забыли о висящем Маэдросе.
Но как-то раз Фингон Отважный, бродя с арфой в окрестностях Ангбанда, решил в одиночку бросить вызов Морготу. Чтобы оскорбить врага до крайности, Фингон начал петь ему серенады под балконом. Готические серенады, ясное дело.

Но ответил ему на эти серенады, не Моргот, а висящий на Тангородриме Маэдрос. Не жалея глоток они пели вдвоём самые обидные для Морготова слуха песни, пока полностью не исчерпали свой запас оскорбительных куплетов. Моргот ясное дело на эти провокации не поддался, и не вышел. А может быть балроги не пустили.

От досады Фингон решил пристрелить висящего Маэдроса, чтоб не мучился. Но потом, глянув на чёрное готичное оперенье своей стрелы, вспомнил о птицах, и позвал орла Торондора. Подлетев на орле к пленнику, Фингон заценил готичную цепочку. Пилить такую стильную вещь он не решился, а потому попросту отрубил Маэдросу руку. Мол, рука у него, небось, и вторая есть, а портить такие готичные вещи как эта цепь, незачем.

Таким образом, в Средиземье снова надолго воцарился мир, и относительное спокойствие.
Конечно всё хорошее, рано или поздно заканчивается, но не будем пока о грустном. Разве что, как ни будь в другой раз.


Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть одинадцатая.
Долгое затишье в Белерианде.

Поскольку над Средиземьем теперь светило совсем неготичное солнышко, готичные орки упыри, не могли теперь в дневное время вылезать из Ангбанда. А эльфы получив такое мощное преимущество, не давали им высовываться оттуда и ночью. А впрочем орки сидящие целыми сутками в полной изоляции, и сами пока ещё не знали, что солнце не постоянно висит на небе. На ночь-то Ариен свою огненную ладью, в гараж уводила. Но прошло пару сотен лет, пока орки об этом узнали. Морготу об этом факте тоже сообщать не спешили, и к мании преследования тени Унголиант, у него прибавилась ещё и боязнь открытого пространства, и солнечного света.
Балроги затаились, и явно замышляли какую-то каверзу.
А тем временем готичные эльфы, вовсю отрывались на поминках своих павших собратьев. После таких массовых захоронений, и погулять сотню другую лет по этому поводу, не грех.
Первым делом, вновь прибывшие нольдоры, захотели выяснить у остававшихся здесь сумеречных готов, какого Моргота они не поехали с ними освобождать любимого учителя? И что они такого ему тут успели про них наговорить, что Моргот теперь не разбираясь, на всех своих цепных орков и балрогов спускает?
У них вообще накопилось масса вопросов к своему родичу Тинголу.
Почему он их у причала не встретил? Почему об орках не предупредил? Почему не вышел помочь с ними расправиться? Почему на поминки к Феанору не пришёл?
Чтоб не отвечать на все эти неприятные вопросы, Тингол как обычно прибегнул к своему излюбленному средству: спрятался под юбкой у своей обожаемой супруги. А коли уж один только пояс от её юбки, давал защиту всему его королевству, известную в народе как «Пояс Мелиан». То более надёжного убежища, чем её юбка, никому больше во всём Средиземье было не найти.
К тому же хитроумный Тингол особым королевским указом, запретил у себя в Дориате язык квэнья. И теперь согласно этому указу, и он сам, и все его подданные, старательно делали вид, что не понимают, чего от них хотят нольдоры. Правда Галадриель, думая, что они все тут и правда их речей не понимают, зачем-то похвасталась Мелиан о некоторых их удалых проделках. Кое-что Галадриель рассказала сама, кое-что Мелиан вытянула из неё под гипнозом. Кое-что из догадок Мелиан, подтвердил потом Ангрод. Но Тингол, вместо того чтобы порадоваться их молодецкой удали, и лишнему поводу устроить траур, по своим погибшим родичам, всерьёз опечалился. И стал держаться подальше от этих буйных удальцов. К тому же, как пугливого сумеречного эльфа, солнце его тоже пугало. От солнца его тоже защищала юбка супруги. То есть «Завеса Мелиан». Закрывавшая теперь от солнечного света, весь этот сумеречный край.

Тингол даже милостиво разрешил родственникам, заселить пустующие вокруг Дориата земли. Владеть которыми у него не хватало сил и смелости. Прекрасно понимая, что воинственные родичи уже и сами собрались их забрать себе. И дополнительная охрана границ королевства ему не помешает. Другие бы посмеялись и ушли дальше на восток. К местам своей исторической родины, поближе к «Берегам пробуждения». Мол, сам вырыл себе могильник, под боком у Ангбанда, сам и охраняй свои владения от орков. Но эти места, как нельзя лучше подходили для осады Моргота. С которым нольдоры, по наказу Феанора, очень мечтали перемолвиться, насчёт камушков. И поэтому снимать осаду с Ангбанда не спешили, Моргот был известным мастером, менять свои убежища. Ещё не хватало в один прекрасный день вернуться, и узнать, что под юбкой Мелиан, теперь скрывается уже не Тингол, а Моргот. Вот тогда его оттуда точно, никаким, каком не выкуришь.

Вот благодаря всем этим противоречивым обстоятельствам, в Средиземье ещё какое-то время сохранялся относительный мир и спокойствие.
Время от времени из Ангбанда выскакивали взбесившиеся упыряки орки. Которым уже наскучило кусать друг дружку, и терять им было уже нечего. Валинорские прививки от вампиризма, и бешенства как всем прочим эльфам им не поставили. И нольдоры всегда в лёгкую с ними расправлялись. Благодаря прививкам упырячьи укусы, на них не действовали. И снова садились править поминальную тризну, по невинноубиенным оркам, и своим товарищам. Ни на бой, ни на тризны трусливый Тингол, никогда не являлся. Присылая лишь пару своих поданных, передать победителям свой королевский привет и поздравления, с самыми кислыми выражениями на лицах.

Как-то через пару сотен лет, после одной из крупных побед над дуреющими без свежей крови в блокадном Ангабанде орками, балроги каким-то непостижимым образом, умудрились коллективно родить себе одного дракончика. Но верно, говориться, что у семи нянек, дитя без глазу. Едва только вылупившийся, и ещё совершенно неокрепший Глаурунг, лишённый родительского надсмотра, выполз наружу. Где его ждали свирепые нольдоры с дубьём и луками. Может этот малыш, когда ни будь, и научился бы летать, но жестокие эльфы, перебили ему неокрепшие крылышки, и всю оставшуюся жизнь, он мог только ползать, и злобно шипеть. Летал он после этого крайне редко. С перебитыми крыльями шибко не полетаешь. Несчастное животное еле, еле утащило свой хвост восвояси. И стало там потихоньку подрастать, накапливая чёрную злобу на обидчиков.

Когда он выполз оттуда в следующий раз, всё вышло немного иначе. Но не будем забегать вперёд. Пускай всё идёт своим чередом. Всему своё время. Через сотню другую лет, и сами всё узнаете.

Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть двенадцатая.
О готичном Нарготронде.

Поскольку Тингол в гости к себе не шибко звал, прибывшие эльфы продолжали вовсю осваивать новые земли. О которых они так долго мечтали у себя в Валиноре. Возникает даже крамольная мысль, что эти новые земли показались им даже лучше «Бессмертных земель» Амана. А и то верно, настоящему готу в бессмертных землях жить – тоска смертная. То ли дело Средиземье. Здесь уж было, где разгуляться.
И вот как-то раз, решил прогуляться Финрод Фелагунд, со своим другом Тургоном по крутым берегам бурного Сириона. Запала ему в голову думка невесёлая. Дело в том, что видал он недавно готичные подземные чертоги у Тингола, и захотелось ему и себе точно такие же отгрохать. Думал, он конечно, и о том, что может, было бы гораздо проще самого Тингола из Менегрота выселить, чтоб такое готичное место зазря не занимал. Но Маэдрос, бывший у нольдоров теперь за старшего, почему-то запретил это делать. Хотя может, и в самом деле стоило его оттуда потихоньку выкурить. А поскольку к Тинголу из-за его нелюдимого нрава, в гости теперь почти никто не захаживал, то скорее всего, никто бы ничего и не заметил. К тому этот готичный хмырь, напрочь позабывший язык нольдоров, пожаловаться Маэдросу уже бы никак не сумел. Но видно ради каких-то там стратегических соображений, Тингола за каким-то Морготом, решено было оставить пока в покое. Скорее всего, из-за его майарской супруги, от которой в отличие от её муженька, была хоть какая-то практическая польза.

Одолеваемые будущими государственными заботами, друзья прилегли отдохнуть где-то прямо на берегу реки, под летними звёздами. И глубокой ночью Ульмо, поднявшись вверх по течению, до места их ночёвки, внезапно погрузил их в глубокий сон, со странными сновидениями. Хотя и был при этом, владыкой вод, а вовсе не грёз и сновидений как его брат Ирмо. Что им такого особого и пророческого приснилось в ту ночь, под мерное грохотание вод Сириона, совершенно неясно. И утром они этого друг другу не стали рассказывать, да и скорей всего, сами толком ничего не помнили. Но, по крайней мере, одно Финроду стало ясно:
Коли уж хочешь такие же готические хоромы как у Тингола – то возьми и отстрой их себе сам!

Поэтому в следующий раз, когда Финрод гостил у Тингола, уже не с Тургоном, а со своей сестрой Галадриелью, которую туда постоянно приглашали: авось еще, о чём проболтается?
То поведал Тинголу о своих странных снах, навеянных Ульмо, и течением реки Сириона. Хотя бы о таких вещах, конечно лучше было Мелиан рассказывать, она-то глядишь, может, и впрямь бы чего путного присоветовала.

Поэтому без лишних слов Финрод ещё раз прошёлся по покоям Менегрота. Снял кое-где мерки, набросал себе кое-какие чертёжики, постукал молоточком по стенам, поспрашивал кое о чём гномов мастеров. А тут и Тингол, убоявшись как бы у него, и впрямь Менегрот не отняли, посоветовавшись с супругой, пришёл к родичу, и сказал, что знает подходящие пещеры, под «Большим Фаросом», где можно было бы что-то подобное отстроить. А может быть и ещё лучше. И даже проводников своих дать обещал, только чтоб убирались из его покоев поскорее.
Мудрая у него супруга была Мелиан, что бы он только без неё делал?

Так что довольный Финрод, пошёл возводить в указанных ему пещерах свой Нар-гот-ронд. Что в переводе с сумеречного наречия означало – «Готичная крепость на Нароге». В этом строительстве ему помогали гномы Синих гор. В том смысле, что полностью отстроили ему эту крепость, и даже смастерили ему величайшую готическую гномскую драгоценность Предначальной эпохи – Наугламир. А после почему-то стали называть его – Фелагундом. То есть – строителем пещер. Но легенды упоминающие, что Фелагунд был не первым, кто поселился в этих пещерах, почему-то умалчивают о Ноэгит Нибин – малых гномах. Которых эльфы бессовестно выселили из пещер Нарготронда, и почти полностью истребили, охотясь за ними как за дикими зверями, ради забавы. Поскольку мяса с них всё одно никакого не было. Тингол не зря послал Финрода именно в эти места, желая, чтобы нольдоры лучше уж выселили этих жалких гномов из их пещер, чем его самого из Дориата.

Ссутулившись за работой углубляя ходы своих родных пещер, которые потом осталось только совсем немного довести до ума Фелагунду, наняв других гномов, малые гномы ссутулились ещё больше, скрываясь от безжалостных эльфийских захватчиков. Теперь они ходили по своим родным землям, только крадучись, на полусогнутых ногах, и согнувшись в три погибели, чтобы избежать метких эльфийских стрел. Такой жалкий образ жизни, как раз и придавал им вид бродячих сгорбленных животных. Которых отстреливают просто так, чтобы не шастали по округе. Или жалких овражных гномов, которых тоже вообще-то, сильно никто не жалует. Но Средиземье это вам не Кринн, и овражникам делать здесь вообще-то совершенно нечего. Видимо поэтому нольдоры Финрода Фелагунда, борющиеся за чистоту рас Средиземья, взяли на себя труд, исправить эту ошибку замысла Эру Илуватора.

Так Финрод Фелагунд поселился в мрачном и готичном Нарготронде. Ещё больше омрачённым этой нечистой историей, с малыми гномами. Но не его сестра Галадриель, ни Тургон, не пошли к нему туда жить, надеясь, что Ульмо и им во сне укажет, где можно будет отхватить себе такие же готичные хоромины.

Но об этом, как вы уже понимаете, я смогу поведать, как ни будь в следующий раз. Придётся уж вам с этим маленько обождать…


Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть тринадцатая.
О тайном граде Гондолине.

Галадриель не последовала вслед за Финродом Фелагундом в его готичный Нарготронд, потому как имела виды на Келеборна, родича Тингола. Ну и ясное дело, мечтала через брак с ним, получить виды на жительство в Дориате. О том, что царствование Тингола долго здесь не продлится, она предвидела даже без своего легендарного зеркала. Которого кстати, у ней пока ещё даже в помине не было.

Тургон же, пребывая в постоянных грёзах о готичном Тирионе, в котором нольдоры жили до исхода Феанора в Средиземье, ушёл к морю. И так просидел, там предаваясь готичной ностальгии и депрессии целый год на пустом берегу. Кидая камушки в волны, и ожидая какого ни будь знака от Ульмо.
Через год, то ли Ульмо уже достало монотонное швыряние камней в его огород, то ли, что скорее всего, Тургон уже сам малость готично свихнулся, сидя там в полном одиночестве, но Ульмо вроде как к нему явился самолично. И велел ему идти кидаться камнями в тайную долину Сириона. Там вроде бы стоял огромный каменный холм, на котором можно сидеть, и кидаться камнями веки вечные, никому особо не мешая. К тому же он чем-то напоминал тот самый холм, на котором в Эльдамаре стоял Тирион Прекрасный.

Обрадованный Тургон осмотрев этот холм, не сразу же ринулся строить город своей мечты, а вернулся к себе в Винимар, и начал тайно строить планы будущего Гондолина. В Неврасте куда Тургон пришёл со своими нольдорами, жили до него ещё и сумеречные эльфы. Пока Тургон сидел на морском берегу, и строил тайные планы, будущего тайного Гондолина, оставшиеся без княжьего присмотра народы, слились и перемешались. А вскоре поражённые его отрешённым и готичным образом жизни, признали его своим мудрейшим и достойнейшим владыкой.

Пока Тургон занимался строительством «воздушных замков», освоение и заселение Белерианда шло полным ходом. Финрод расширил владения Нарготронда, к самому морю. Нольдоры помогли Кэрдану Корабелу отстроить свои гавани, и укреплённые морские форты.
Хотя у Моргота сидящего в подземном Ангбанде, и в мыслях не было строить свой флот, и нападать на эльфов с моря. Орки как выяснилось, вообще моря боялись.
Край Оссирианда патрулировали зелёные эльфы – лайквэнди. Которые до сих пор, ловили в своих лесах изменников авари, и слились с лесом настолько, что никто их там ещё не разу не встречал. Везде куда ни глянь, нольдоры возводили крепости и дозорные башни, перекрывая Морготу любую возможность, высунуть нос из Ангбанда. И за этим занятием как-то все совершенно забыли о Тургоне, и его голубых мечтах о граде на холме.

А между тем местечко, которое показал Ульмо Тургону для поселения, выбрано было довольно удачно. Долина Тумладен, где торчал тот самый пресловутый каменный холм, располагалась в самом кольце высоких и крутых гор. И никакими наземными путями проникнуть туда было нельзя. Ну разве что на орле, или крылатом драконе. Пока Тургон на морском берегу предавался мечтательному созерцанию кругов на воде, Ульмо в подземной глуби, пробивал под горами тайный путь, при помощи грунтовых вод. Совершенно очевидно, что раньше на месте этой самой долины, покоилось огромное горное озеро. Но однажды, волею Ульмо, оно вдруг решило просочиться сквозь землю, к истокам Сириона. Пробив при этом для Тургона, тайный подземный путь к долине. И вот, наконец, однажды Тургон, выбрав ночку потемнее, увёл своих самых искусных мастеров на строительство города на холме.

Долгое время, самыми тёмными готичными ночами, небольшими партиями, народ Тургона тайно уходил строить Гондолин. А к утру на цыпочках возвращался обратно. Пока через пятьдесят два года, наконец, тайно не достроили его окончательно. Тургон хотел, было дать своему долгожданному городу, изящное готическое название: «Утёс поющей воды». Но синдары, которые пока даже не подозревали о существовании этого тайного города, прозвали его ещё более готично – Гондолином. То есть: «Тайным утёсом». Это название и решили оставить для пущей конспирации. Ну и для пущей готичности, ясное дело.

Кстати Ульмо, теперь уже регулярно мерещившийся Тургону, в каждой лужице, постоянно держал его в страхе, пугая какими-то туманными намёками о готичном проклятии Мандоса. Который всё никак не мог простить нольдорам неоплаченный гроб Финвэ, сделанный Мандосом в кредит. Предсказывал тайные измены, и затаившиеся опасности, в его казённом доме, нежданного вестника, пиковый интерес, и ещё многое другое.
И даже не для того чтобы этого всего избегнуть, открутиться от жребия нольдор всё одно никому не удастся, а так на всякий пожарный случай, порекомендовал повесить на стену, готичный меч с кольчугой. Выбросить на берег из глубин речных, какую ни будь завалящую кольчужку с мечишкой, Ульмо ясное дело не смог. Зато описал Тургону в каждодневных видениях, как должны выглядеть эти готичные атрибуты.

И, судя по регулярности этих таинственных видений, постоянно происходивших с Тургоном вблизи воды, и голосов, слышавшихся ему в журчании любой жидкости, продолжительное сидение на морском берегу, не прошло для него бесследно.

В скором времени народ Невраста полностью и ясное дело таинственно, переселился в Гондолин. Под сень журчащих горных ручьёв, и городских фонтанов. Оставив своих соседей теряться в догадках: не на дно ли морское увёл свихнувшийся повелитель, весь свой народ, из опустевшего Невраста.

О том, как развивались дальнейшие события, будет в своё время особый сказ. Не заканчивать же эту историю на тринадцатой главе. Хотя тринадцать вообще-то, готичное число.

[Том Бомбадил]

Подходим к самому интересному.

***************************************************************

Продолжение:
*************************
Готическая книга Арды. Часть четырнадцатая.
О Эоле тёмном эльфе, и Маэглине.

У Тургона безвылазно сидящего перед журчащими струями ручьёв и фонтанов, тайного града Гондолина, была сестра Аредель. От постоянной сырости, она имела довольно бледный готический вид, и звалась – «Белой Девой нольдоров». Странных увлечений своего братца, повёрнутого на водном спиритизме, она нисколько не разделяла. Поэтому после двухсотлетнего сидения в этом тайном журчащем городе, ей захотелось немного подышать свежим воздухом, и принять солнечный загар на свою бледную кожу. Тургон конечно, тут же взялся отговаривать её от этого неразумного шага, в большой и страшный мир. Но дальнейшее пребывание в этом влажном климате, казалось Белой Деве, китайской водной пыткой каплями. И чем потерять здесь свой рассудок, она предпочла бы лучше потерять честь, но где ни будь в другом месте. И была непреклонна в своём желании, уйти отсюда, куда глаза глядят.

И правильно про таких иногда говорят: «Будешь всю жизнь маму слушаться – Никогда не забеременеешь»!

Тургон, которому голоса из фонтана, и из под крана, повелевали не отпускать её, предвещая всему Гондолину, немыслимые бедствия, всё же почему-то не сумел её удержать. Как не удержать текучую воду. И отпустил сестру под большой охраной, навестить своего брата Фингона. Свите же было велено, проводить Аредель до владений Фингона в Хитлуме, и не опускать её оттуда больше никуда.

И ясное дело, ехать загорать бледной готичной деве вздумалось, совсем не там где рекомендовал заботливый ей брат. Уж он-то благодаря Ульмо, знал толк в морских курортах.

Какого Моргота её понесло загорать в запретную зону Дориата, куда не проникал ни один солнечный луч, история умалчивает. Но ясное дело Тинголовская стража Белую деву с её свитой туда не пустила, присоветовав идти в обход своих владений. Указав ей не особо и безопасный и близкий путь. И предупредив, что путешествовать им не стоит. Там ходить слишком опасно.
Это было сказано зря, ибо строптивая готка, вырвавшись из под опеки сумасшедшего братца, теперь не желала слушать ничьих советов. И всё делала наперекор здравому смыслу.

Навестив без особых приключений своих родичей Куруфина и Келегорна, Аредель почему-то снова потянуло в тёмные непроходимые леса.
Заблудившись назло своему брату в Нан-Эльмоте, и отстав от своей свиты, она попала к тёмному готичному эльфу – Эолу.

Его тёмный готичный лес подходил для принятия солнечных ванн, ещё меньше чем леса Дориата, но видимо именно это заставило притиворечивую готку забраться в самую непролазную чащу, к дому Эола.
Сумеречный гот Эол жил в готической глуши, в полном готическом уединении. Выковывая там себе чёрные готические латы и мечи. Водил компанию он с такими же унылыми хмырями гномами. И видимо от них, научился ковать чёрный готичный метал, в чёрной готичной кузнице, и недолюбливать нольдоров. Ещё у него были чёрные готичные чертоги. Всем известно, что чертоги это от слова «чёрные» и потому особо готично. И по этим чертогам чёрными призрачными тенями, скользили чёрные безмолвные слуги. Такие же готичные как и их хозяин.

И должно быть эта стойкая нелюбовь к нольдорам подтолкнула Эола насильно взять себе в жёны Белую Деву Нольдоров. И обесчестив, держать её долгое время у себя в плену.
Так что получалось что, едва только покинув заточение у своего полумного брата, своенравная Аредель снова попала в неволю. А тёмный Эол оказался ещё более безумным и тираничным деспотом, чем её братец Тургон.
И мечтавшая о ровном здоровом загаре Аредель, теперь по готичной прихоти Эола, приходилось совсем избегать солнца. И гулять только под бледной как её готичная кожа луной.

Вскоре нагуляв под этой бледной и готичной луной себе живот, Аредель родила Эолу сына. И называла его, пока отец не слышит, тоже очень готично – Ломион, Сын Сумерек. Эол запрещал ей такие готические нежности, а также её родную нольдорскую речь, даже с подобным, ярко выраженным сумеречным акцентом. И подождав лет так двенадцать после рождение сына, придумал ему, наконец, имя. И назвал сына по-своему: Маэглин. И видимо это послужило последней каплей в чаше терпения Аредель. До этого дня ещё никто не смел ей указывать, как называть своих сыновей.

И поэтому, как только сын Маэглин немного подрос, она выбрала ночку потемнее, когда Эол ушёл гулять к гномам на какой-то готический шабаш, тоже ушла вместе со своим сыном гулять. И не вернулась.
Вернувшийся с гномского праздника Эол сразу приметил, что в его тёмных готичных чертогах как будто чего-то не хватает. И пустился в погоню за своей своенравной супругой.

По пути он тоже попал в плен к мрачному феанорингу Куруфину. Который узнав о его несчастье, долго смеялся над ним вместе со своими друзьями и показывал на неудачливого Эола пальцем. И даже решил его зачем-то отпустить. Предупредив на прощание, что если он сейчас же вернётся к себе в лес, то не вернётся туда уже никогда.

Аредель с Маэглином, которой в этот раз так и не получилось позагорать в своё удовольствие, уже успела добраться до Гондолина к брату. Но, выследив их в пути, к потайным чёрным вратам Гондолина припёрся Эол. И стуча в них кулаками, требовал вернуть ему жену или хотя бы сына. Страже пришлось выйти и затащить его внутрь, чтоб не выдавал врагам своими криками тайного места.

Будучи приведён пред ясные очи Тургона, Эол продолжал вести себя хамски и вызывающе. Уяснив наконец, что возвращатся в его тёмный лес никто не собирается. Хотя Тургон со своей стороны, предложил ему жить с супругой здесь в Гондолине под сенью журчащих ручьёв и готичных фонтанов. Потому как все пришедшие в тайный град Гондолин гости, назад уже не отпускаются. Эол взбеленился и кинулся с чёрным отравленным ножом на изменщика сына. Но попал им почему-то в изменщицу жену. И строго следуя готичному сюжету, трагической развязки, проклял своего сына, за то, что не попал под его чёрный нож. Как раз за миг до того, как стражники Тургона скинули этого маньяка Эола в пропасть.
Словом все умерли.

О том кто ещё кого ни будь, готично убил или предал, вы узнаете из следующей части.
Но уже точно не знаю, когда это будет. У меня творческий отпуск начался. Так что скоро не ждите.

[Мира Артаниэль]

А чего больше на ридной мове не выкладываете? Я так над украинским вариантом долго потешалась... =))