Околоигровое творчество Опции

[Эрэлен]

Небольшой пролог

Так уж вышло, что Хэлрин - моя первая однозначно тёмная героиня после множества положительных или нейтральных. Именно поэтому по исходной квенте она настолько бескомпромиссна - чтобы максимально отличаться от прежних близких мне образов. И в первую очередь поэтому меня так встревожило отношение Драуга - ответить на его чувства очень хотелось, но побоялась, что не удержу выбранную линию.
Но всё-таки образ Хэлрин окончательно оформился именно с прицелом на то, что они будут активно действовать вместе. И ей, как любому хорошему персонажу, стало тесно в рамках одного треда.

А ещё возник вопрос: неужели Ортхэннару удалось собрать достаточно детей, только заманивая их с помощью младших майар?
И тогда Остапа понесло...
_______________________________________________________________________

Маленькое поселение лаиквенди располагалось у самых отрогов Синих гор. В сущности, это нельзя было назвать даже деревней – так, временное пристанище. Они пришли с востока, повторив путь, который проделали многие племена их родичей. Но в их небольшой группе было много женщин и детей, поэтому, перевалив горы, лаиквенди решили ненадолго задержаться, чтобы набраться сил перед последним переходом к легендарному морю.
Это решение стало для них роковым…

Исиль и Анар ещё не начали свой путь по небу, и над Белериандом царил вечный полумрак, озаряемый только светом звёзд. По тёмному лесу целеустремлённо бежали волки, целая стая. Их вёл вожак, огромный чёрный зверь с ярко-жёлтыми глазами. А над волками, лавируя среди крон деревьев, летели совы. Обычно они не собираются в стаи, но в этот раз их вела воля предводительницы, тёмно-серой совы, внешне почти не отличавшейся от других.
Их целью было поселение лаиквенди, неосторожно оказавшихся на территории, подвластной последователям Мелькора.
Конечно, эльфы выставляли часовых, в этом мире неосторожным грозило немало опасностей. Но что могли часовые против тех, кто чёрными и серыми тенями окружали деревню…
Энтор стоял, опираясь на копьё, прислушиваясь и зорко вглядываясь в чащу. Вот его насторожил какой-то подозрительный звук, но это всего лишь ночная птица, пролетая мимо, задела ветку. Энтор успокоился – а в следующую минуту появившаяся словно из ниоткуда большая сова вцепилась когтями ему в лицо.
От боли он выронил копьё и закричал, обеими руками пытаясь оторвать от себя взбесившуюся птицу, но смог только вырвать у неё несколько перьев. На помощь Энтору бросился напарник, но чёрный волк прыгнул на эльфа сзади и сбил с ног. Крики часовых ещё долго раздавались в лесу – нападавшие не пытались остаться незамеченными, напротив, они хотели вызвать панику.
Лаиквенди выбегали из домов, в спешке хватая оружие, и в этот момент на них со всех сторон напали звери. Совы пикировали сверху и рвали когтями, волки молниеносным прыжком опрокидывали своих жертв на землю, и вцеплялись в горло.
Эльфы были опытными охотниками, но они никогда не встречались с животными, действовавшими столь жестоко и слаженно. Вскоре всё было кончено. Выжившие волки и совы скрывались в лесу, только двое вожаков остались на краю деревни.
- Славная получилась охота, - сказал волк, неторопливо вылизывая окровавленные передние лапы.
- Славная, - согласилась сова, и внезапно превратилась в высокую бледную женщину, странным образом сливавшуюся с тенями деревьев. – Ортхэннар будет доволен добычей, а нам удалось неплохо поразвлечься.
…Сова-вестница сделала своё дело, и к опустевшей деревне подходили орки. Они один за другим обыскивали нетронутые дома. Они добивали уцелевших взрослых и забирали детей, которых не тронули животные, послушные воле хозяев. Самые маленькие дети, которые не смогут вспомнить эти события, попадут в Долину, где Ортхэннар собирается поставить любопытный опыт по приручению эльфов. Старшие станут рабами. Скоро понадобится много рабов, потому что…
Женщина сладко потянулась, любуясь разорённой деревней, и уверенно сказала:
- Я чувствую: Повелитель возвращается.

[Эрэлен]

Прощальный подарок? Попытка освободиться? Наверное, и то и другое...


* * *
- Ну почему ты хочешь уйти? – пламя камина окрашивало серые волосы Хэлрин рыжеватыми отблесками. Никогда ещё ей не было так грустно.
- Надоело. Мелькор уже не тот, что был до плена. Не творец, не бунтарь, не вожак. Того Мелькора, которого я уважал, больше нет. И становиться цепной шавкой Ортхэннара я не собираюсь, – голос Драуга срывался в рычание, и это означало, что он очень зол. - Остаётся только уйти. На западе хватит диких лесов, которые не принадлежат никому. Хочешь, они станут нашими?
Хэлрин ласково положила руки ему на плечи, стараясь успокоить, охладить пламя его гнева ласковой прохладой собственного дыхания.
- Не надо, останься…
- Пойдём со мной! Ты же не раз говорила, что твоя свобода важнее всего. Свобода – там.
- Нет, - она печально покачала головой. – Мне слишком интересно, что будет дальше. Слишком много было спето здесь, слишком много сил вложено.
- Значит, прощаемся навсегда?
- Нет! - во взгляде Хэлрин были боль и безумие. – Мы связаны слишком прочно, никто и ничто не разделит нас навечно. Однажды я найду тебя, или ты найдёшь меня, и вот эта встреча будет уже навсегда.
Она не видела будущее, но всё-таки была ученицей феантури. И в её голосе звучали странные, пророческие ноты. Взгляд Драуга потеплел, сквозь тоску и гнев пробивалась слабая, едва различимая радость.
- Я уйду на рассвете. У нас есть ещё целая ночь.
- Целая ночь, - кивнула Хэлрин, обнимая его.
… Любовь сквозь отчаяние. Любовь вопреки… И были только они, ночь, да медвежья шкура у камина, не раз выручавшая прежде, когда им казалось слишком долгим добираться до постели.

Первые лучи рассвета, заглянувшие в узкие окна, коснулись бледного лица женщины, спавшей у прогоревшего камина, положив голову на лопатку огромного волка. Волк открыл глаза, осторожно чтобы не разбудить, не по-звериному текуче выскользнул, оставив её лежать на медвежьей шкуре. Пусть спит. Так уходить проще. Хэлрин тихонько вздохнула, но не стала открывать глаза. Так действительно проще.

… Тоскливый, протяжный волчий вой разносился над лесом. Он не умел выражать свою боль по-другому…
… Серая ворона металась в воздухе, бросалась грудью на ветер, рискованно пикировала, сложив крылья и снова взлетала в высь. Она не умела выражать свою боль по-другому…
Они были слишком далеко, чтобы услышать, но думали об одном:
Когда-нибудь…