Околоигровое творчество Опции

[Эрэлен]

Написала-таки... Собиралась выложить это под конец игры, ну пусть уж будет сейчас, раз защёл разговор. Драуг, оно начато до того, как наши отношения сделали мёртвую петлю
___________________________________

Сразу после Войны Гнева, где-то в предгорьях Эред-Луин...

Старый дуб рос на краю поляны не одну сотню лет, и повидал немало. Бесчисленные поколения птиц находили приют на его ветвях. Для него ничего не значили мир и войны эльфов и орков, айнур и смертных. Вот и сейчас ворона, сидевшая на одной из его ветвей, была для дуба такой же, как все остальные птицы…
Хэлрин чувствовала себя измождённой до предела. Её перья были встопорщенными и грязными от крови, своей и чужой, крылья устало обвисли. Она тоже сражалась, на земле, в эльфийском облике, потому что небольшой птице нечего делать в небе, где столкнулись орлы и драконы. Ловкая, осторожная, она нападала внезапно и исчезала, нанеся удар, так что отделалась лишь несколькими неглубокими ранами, которые не были бы опасны даже для хрупкой смертной. Но когда Анкалагон упал на пики Тангородрима, и стало ясно, что поражение неминуемо, она стала птицей и улетела. Нет смысла рисковать ради заведомо провального дела…
Внутренним взором майа следила за извивающимися, перетянутыми нитями энергии, пронизывающей мир. Битва, в которой обеими сторонами было использовано слишком много Силы, вызвала хаос, разрывая в клочья хрупкую ткань Арды. Вероятно, скоро стихии выйдут из под контроля, и весь этот край будет разрушен. Хэлрин поёжилась, представив, что будет с теми, кому не повезёт быть выбитым из воплощения в этот хаос. Хорошо если затянет в Мандос, о других вариантах ей даже думать не хотелось…
А интересно, кто-нибудь уцелел? Ортхэннар наверняка сбежал, он не хуже неё понимает, когда пора рвать когти. У младших вряд ли хватило сил вырваться. Драуг… Он всегда шёл до конца…
И как раз когда её размышления добрались до этого места, на противоположный край поляны с трудом вышел израненный волк. Он постоял немного, невидящим взглядом озираясь по сторонам, и тяжело завалился на бок. Хэлрин удивлённо щёлкнула клювом – она не могла не узнать этого волка.
Вероятно, Драуг тоже понял, чем чревато развоплощение, когда вокруг такая буря энергетических вихрей, иначе он давно покинул бы безнадёжно искалеченное тело. Но судя по всему, его силы были на исходе.
Хэлрин задумалась. Помочь? Но она сама ослаблена настолько, что едва может лететь. Да и зачем он ей нужен? Каждый сам за себя, когда приходится спасаться бегством. Оставить так? Но вдвоём будет легче защищаться, если будет погоня. Да и не хотелось ей оставаться одной после этого нелёгкого дня…
«Я веду себя как истеричная эльфийка», - подумала Хэлрин, но снялась с ветки и тяжело перелетела поближе к оборотню. Если бы орёл или иной крылатый наблюдатель увидел их с высоты, то решил бы, что ворона добралась до падали.
Лечить, по-настоящему, как эльфийские целители или ученицы Эстэ, она не умела. Но любой майа может поделиться силой, и для них это может оказаться достаточным.
Хэлрин отдавала силу медленно, по капле, ровно столько, сколько могла, не вредя самой себе. Это было немного и не спасло бы эльфа, но оборотень понемногу начал дышать ровнее, и кровь уже не так сильно текла из многочисленных ран на его шкуре.
«Хэлрин?..» – даже осанвэ Драуга было едва слышным, слишком большого напряжения требовало поддержание жизни в теле волка.
«Я это, я, - мрачно отозвалась ворона. – Постарайся добраться до деревьев, чтобы нас не заметили сверху. Благодарить будешь потом»

… Закат был окрашен всполохами далёкого огня… Хэлрин сидела, прислонившись спиной к стволу дуба. Так у неё болело всё тело, до последней мышцы, но, по крайней мере, не болели крылья – за отсутствием таковых. Рядом вытянулся Драуг. Он не стал перекидываться – волчье тело было выносливей и раны на нём заживали быстрей.
- Надо уходить, - медленно сказала она. – Эти места долго не продержатся, в ближайшие дни будет уничтожен порядочный кусок Эндоре.
- Завтра я смогу идти, - коротко ответил Драуг, хотя это прозвучало не слишком убедительно.
- Что ты собираешься делать дальше?
- Ну не просить же милости валар! Уйду на запад, там достаточно диких лесов и волчих стай. Вряд ли кто-то найдёт, даже если будут искать.
- Волчьих стай и непуганых мориквенди, среди которых легко затеряться, - согласилась Хэлрин.
- Ты могла бы вернуться в Аман. Уж ты-то выкрутилась бы, тем более что ни скем не ссорилась прежде чем уйти.
- Могу… А какой смысл? Служить я смогла бы, но изображать раскаяние и покорность… Да и тесно там после здешних вольных просторов…

Мир изменился, и не мог стать прежним. И на этот новый мир устало смотрела хмурая сероволосая женщина, нервно поглаживая морду раненого волка. Они не знали, что будет дальше, да и врядли хотели знать. Просто пока их ждал общий путь – на запад, в тот край, который когда-нибудь назовут Средиземьем.

[Драуг]

Я говорил уже, что я твой поклонник? ).

[Эрэлен]

Говорил и не раз Спасибо

[Рэйдо]

Продолжаю глючиться...


Нарион поспешно, но аккуратно обрывал с куста спелую сочную малину, стараясь не помять ни одной ягодки, бережно складывал в приготовленный пустой мешочек. Мелкие острые колючки царапали руки, обжигала крапива, но оруженосец продолжал своё дело. Малину Нарион обожал, мог зараз слопать целую корзину, и потому каждый раз, когда он твёрдо ставил себе условие, что уж теперь-то непременно угостит чудесным лакомством лорда Маэдроса, до дома "доживали" только жалкие две-три ягодки, которые оруженосец с горьким вздохом отправлял в рот - маловато для угощения.
Уже не одну неделю подряд Нельофинвэ не может прийти в себя после спасения с Тангородрима. Лежит неподвижно, уставившись прямо перед собой в одну точки, и ни на что не реагирует. Ест и пьёт мало, покорно глотает противные целительские настойки. И молчит. Уж лучше бы отругал или отодрал за уши. Ресницы набухли слезами, Нарион потряс головой, чтобы смахнуть их. Надо было что-то сделать. Хоть что-то. Мальчику почему-то казалось, что если он сегодня выполнит обещание, которое не мог выполнить уже множество раз, Маэдросу станет лучше.
Наконец мешочек наполнился доверху, и юный нолдо со всех ног побежал обратно. Отыскал деревянную мисочку, вымыл ягоды в ручье, сложил аккуратной горкой в посудине. Заодно и сам вымылся. Боль в обожжённых крапивой руках немного унялась, но царапины поднывали. А, ерунда, потерпит. Хорошо хоть, что теперь его пускают к лорду.
Увы, ставшая до боли и слёз привычной картина ничуть не изменилась. Та же поза, тот же взгляд, серый и безжизненный. Нарион подошёл, присел рядом.
- Лорд Маэдрос, - голос всё же дрогнул, - я малины принёс. Она вкусная, очень, как мёд сладкая. Поешь,а?
Пододвинул мисочку к здоровой руке феанариона. Что-то дрогнуло во взгляде Маэдроса. Он поглядел на волдыри от крапивы, на исцарапанное лицо оруженосца (ветка хлестнула, когда бежал обратно), потом на алые ягоды. И взял одну из них. Медленно поднёс к губам, положил в рот. Нарион смотрел затаив дыхание. Маэдрос проглотил ягоду, облизнул губы. И взял следующую. Потом ещё одну, ещё. Потом зачерпнул небольшую горсточку. Губы дрогнули, зашевелились, вырвался сперва сипловатый вздох, а затем слова:
- Угостись и ты.
Нарион даже вздрогнул от неожиданности.
- Нет, спасибо. Я для тебя принёс, а себе ещё соберу. Там её знаешь сколько? Медведя можно накормить.
- Невежливо есть одному. Раздели уж со мной эту трапезу, - легонько подтолкнул мисочку в сторону оруженосца.
Нарион не заставил себя упрашивать. Малина и впрямь была необыкновенно вкусной, просто таяла во рту. В считанные секунды плошка опустела. Маэдрос опёрся рукой о ложе и сел.
- Где Финдекано? Я ведь так и не успел поблагодарить его...
- Я его позову, - вскочил Нарион, сделал шаг назад, а потом вдруг кинулся к старшему сыну Феанора и крепко обнял, слёзы потекли по щекам, - мой лорд, ты вернулся, вернулся!
Ощутил прикосновение к своим волосам.
- Вернулся, - твёрдо сказал Маэдрос, - и уходить больше не собираюсь.

[Эрэлен]

И он ещё боялся опозориться! (Аплодисменты )

[Рэйдо]

Крыльями что ли?

[Эрэлен]

Зачем крыльями? У меня и эльфийский облик недурственный (Драуг подтвердит ) Хотя и крыльями могу, почему нет?

[Линэль]

Мастер завидует пишущим белой завистью. Что не мешает ему восхищаться

[Рэйдо]

Ой, да ладно. Ты мастеришь так, что нам, "писакам" и не снилось.

[Линэль]

Я следую вашим замыслам

[Рэйдо]

О, замыслов в голове столько крутится... Совсем крыша в сторону Первого Дома съехала.

[Reiel]

Присоединяюсь к высказанным оценкам

А Первый дом даже на мой неискушенный взгляд - кладезь сюжетов

[Эрэлен]

Прощальный подарок? Попытка освободиться? Наверное, и то и другое...


* * *
- Ну почему ты хочешь уйти? – пламя камина окрашивало серые волосы Хэлрин рыжеватыми отблесками. Никогда ещё ей не было так грустно.
- Надоело. Мелькор уже не тот, что был до плена. Не творец, не бунтарь, не вожак. Того Мелькора, которого я уважал, больше нет. И становиться цепной шавкой Ортхэннара я не собираюсь, – голос Драуга срывался в рычание, и это означало, что он очень зол. - Остаётся только уйти. На западе хватит диких лесов, которые не принадлежат никому. Хочешь, они станут нашими?
Хэлрин ласково положила руки ему на плечи, стараясь успокоить, охладить пламя его гнева ласковой прохладой собственного дыхания.
- Не надо, останься…
- Пойдём со мной! Ты же не раз говорила, что твоя свобода важнее всего. Свобода – там.
- Нет, - она печально покачала головой. – Мне слишком интересно, что будет дальше. Слишком много было спето здесь, слишком много сил вложено.
- Значит, прощаемся навсегда?
- Нет! - во взгляде Хэлрин были боль и безумие. – Мы связаны слишком прочно, никто и ничто не разделит нас навечно. Однажды я найду тебя, или ты найдёшь меня, и вот эта встреча будет уже навсегда.
Она не видела будущее, но всё-таки была ученицей феантури. И в её голосе звучали странные, пророческие ноты. Взгляд Драуга потеплел, сквозь тоску и гнев пробивалась слабая, едва различимая радость.
- Я уйду на рассвете. У нас есть ещё целая ночь.
- Целая ночь, - кивнула Хэлрин, обнимая его.
… Любовь сквозь отчаяние. Любовь вопреки… И были только они, ночь, да медвежья шкура у камина, не раз выручавшая прежде, когда им казалось слишком долгим добираться до постели.

Первые лучи рассвета, заглянувшие в узкие окна, коснулись бледного лица женщины, спавшей у прогоревшего камина, положив голову на лопатку огромного волка. Волк открыл глаза, осторожно чтобы не разбудить, не по-звериному текуче выскользнул, оставив её лежать на медвежьей шкуре. Пусть спит. Так уходить проще. Хэлрин тихонько вздохнула, но не стала открывать глаза. Так действительно проще.

… Тоскливый, протяжный волчий вой разносился над лесом. Он не умел выражать свою боль по-другому…
… Серая ворона металась в воздухе, бросалась грудью на ветер, рискованно пикировала, сложив крылья и снова взлетала в высь. Она не умела выражать свою боль по-другому…
Они были слишком далеко, чтобы услышать, но думали об одном:
Когда-нибудь…

[Драуг]

Да, славно ты пишешь. До новых встреч. Уходя надо уходить, простая истина.

[Линэль]

Как красиво.Странно,но я замечала, только печальные вещи обладают таким завораживающим очарованием.

/Элсепт,Элспет, почему же мне не досталось и десятой доли такого сильного чувства?
Скиф/